Андрей Геласимов - Степные боги

– Да нет, – протянуло другое. – Ефрейтор Соколов не велел.

– Напоить, накормить и сопроводить в Разгуляевку.

– Мы его сами покормим, – заговорило детским голосом третье лицо. – Помрет ведь Валерка, товарищ старший лейтенант. Нам врач позарез нужен…

* * *

Хиротаро пил из ковшика так долго, что, глядя на него, Петька тоже захотел пить. Он стоял рядом с японцем, задрав голову, и считал сверкающие на солнце огромные капли, которые отрывались от ковшика и летели к земле. Потом он снова поднимал взгляд и следил за костистым, заросшим щетиной кадыком. Кадык бегал по худой шее японца вверх-вниз и все никак не мог остановиться.

Хиротаро чувствовал на себе Петькин нетерпеливый взгляд, но вода в ковшике была так чудесна, что он был не в силах от нее оторваться и продолжал пить про запас, переливая воду в себя, как в резервуар, заполняя себя влагой, как пустынное растение после долгой засухи.

Стиснув от наслаждения зубы, он укусил край ковшика, сморщился от боли, но не перестал пить. Только теперь он до конца понял Овидия с его забавными и печальными персонажами, которые норовили превратиться то в дерево, то в куст, потому что сам он в этот момент тоже вдруг стал типичным ксерофитом – полынью, кактусом, нет, скорее шалфеем с мощной корневой системой, качающей влагу через свои водоносные сосуды откуда-то из-за пределов уровня грунтовых вод.

Зубы его еще раз стукнулись о край ковшика, он проглотил несколько соринок и отчаянно барахтающегося жучка, перевел наконец дыхание, оторвался от ковша и тяжело, как будто объевшись, посмотрел на старшего лейтенанта Одинцова и замершего рядом с ним Петьку.

– Во дает, – протянул тот. – Я бы уже задохнулся.

– Сахта… закрывать… нада, – прерывисто сказал Хиротаро. – Все рюди опасно…

– Пойдешь вот с этим вот пацаном, – перебил его Одинцов. – Там в деревне другой пацан загибается. Поможешь. Ты ведь врач.

– Я врач, да, врач, – быстро закивал головой Хиротаро. – Русская, японская, всех рецить нада. Сахта опасно… Сахта закрывать нада…

– Да сбрендил он, товарищ старший лейтенант, – вразвалочку подходя к ним, сказал ефрейтор Соколов. – Он мне еще два дня назад про это талдычил. Им волю дай – они бы все наши шахты позакрывали. Диверсант хренов! Разрешите, я его до Разгуляевки сопровожу? У меня не сбежит.

Одинцов нахмурился.

– Почему воду запретили ему давать? – не глядя на ефрейтора, сухо спросил он.

– Виноват.

Соколов замолчал и непонимающе уставился на Одинцова.

– У вас со слухом проблемы? Я повторю, – Одинцов начал говорить медленно, почти по слогам: – Почему этот военнопленный не получал воды? И вообще, как стоите, ефрейтор! Смирно! Отвечать по форме!

Соколов вытянулся, быстро застегнул верхнюю пуговицу и одернул гимнастерку из-под ремня.

– Виноват, товарищ старший лейтенант! Военнопленный номер 251 был лишен продовольственного и питьевого довольствия за постоянные нарушения лагерного распорядка… Бегает он, товарищ старший лейтенант. Травки какие-то собирает.

В голосе ефрейтора Соколова звучали непривычные нотки покорности и даже как будто испуга перед начальством. От его обычной вальяжной манеры почему-то не осталось и следа.

– Охранять надо лучше, – продолжал отчитывать его Одинцов. – Распустились! А это что? – вдруг удивленно сказал он, опуская взгляд себе под ноги. – Что это еще такое?

Хиротаро ползал на корточках рядом с его начищенными по случаю похода к танкистам сапогами и чертил в пыли какие-то рисунки и цифры.

– Встать! – заорал ефрейтор, пнув японца носком сапога в бок.

Но Хиротаро продолжал быстро скрести по земле ручкой ковшика, как будто пинок его совсем не касался, как будто пнули кого-то совершенно другого.

– Встать, я кому сказал!

Соколов снова пнул Хиротаро, и тот скорчился от боли.

– Не бей! – закричал Петька, выныривая между ефрейтором и японцем. – Мне врач нужен! Покалечишь – кто Валерку лечить будет?

– А ну, брысь! – рявкнул ефрейтор, отшвырнув Петьку в сторону.

– Отставить! – закричал на него Одинцов. – Немедленно прекратить!

Ефрейтор послушно вытянулся, а Хиротаро, довольный тем, что успел закончить свои каракули, наконец поднялся с земли и отрывисто поклонился старшему лейтенанту.

– Господин офицер дорзен рисунки смотреть… Оцень вазный рисунки…

– Господ у нас еще в семнадцатом году всех прищучили, – сказал Одинцов.

Однако остановить Хиротаро было уже невозможно.

– Рюди на сахта бореть будут, умирать будут. Сахта закрыть нада. Сахта работать нерьзя…

Одинцов опустил взгляд на каракули японца.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – Могилы какие-то.

Хиротаро действительно нарисовал на земле два могильных холмика с крестами. Под левой могилкой была нацарапана цифра «20», под правой – «3».

– Это наса сахта, – сказал Хиротаро, ткнув ковшиком в левую могилку. – Двадцать церовек умер. А это другой сахта, – он указал на холмик с крестом справа. – Три церовек умер… Двадцать церовек, три церовек – думай. Оцень борьсой разница.

Хиротаро застыл перед Одинцовым, вытянув вперед правую руку с выставленными на ней тремя пальцами.

– Да чего тут думать, – сказал ефрейтор Соколов. – Работать не хотят, вот и дохнут. Саботируют добычу полезных ископаемых. Им легче подохнуть, чем трудиться на благо коммунизма. Назло ведь нам дохнут, суки.

– Подождите, ефрейтор, – поморщился Одинцов. – Тут действительно что-то не так…

– Товарищ старший лейтенант, – жалобно протянул Петька. – Помрет ведь Валерка. Отпустите японца со мной.

– Разрешите сопровождать их до Разгуляевки? – снова вытянулся Соколов.

– Да погодите вы оба, – отмахнулся от них Одинцов и внимательно посмотрел на Хиротаро. – А в чем причина, по вашему мнению?

– Оцень трудно сказать, – ответил тот, опуская руку с растопыренными пальцами. – Но здесь… эта сахта – мутация. Растения другой стар. Изменирся. Неправирьный цветок стар… Другой сахта мутация нет. Цветок оцень правирьный. Хоросий цветок…

– Ничего не понимаю, – пробормотал Одинцов. – При чем здесь цветы?

– Товарищ старший лейтенант, – снова затянул Петька. – Нам врач нужен. Прикажите ему идти.

Одинцов перевел хмурый взгляд на Петьку, о чем-то секунду подумал и наконец кивнул.

– Ладно. Я потом с ним поговорю. После.

– Мне их сопровождать? – услужливо склонился в сторону Одинцова ефрейтор.

– Нет. Отправьте кого-нибудь из рядовых. У вас в лагере забот хватает.

Старший лейтенант развернулся и пошел по плацу в сторону столовой, куда в этот момент строем подходил взвод охраны. Ефрейтор несколько секунд смотрел, прищурившись, ему в спину, затем сплюнул на землю и вразвалочку направился к себе в каптерку.