Колин Маккалоу - Падение титана, или Октябрьский конь

— Конечно был! Он ведь Катон! — воскликнула Порция столь же громко и трубно, как это сделал бы ее отец.

Как они похожи! Жаль, что она родилась девочкой, а Марк-младший — мальчиком. Тем не менее она тоже никогда не попросила бы прощения у него. Убежала в Испанию или умерла бы.

— Ты живешь у Филиппа? — спросил он Марцию.

— Сейчас да, — ответила она и вздохнула. — Он хочет, чтобы я снова вышла замуж, но я не хочу.

— Если не хочешь, не выходи. Я поговорю с ним.

— О да, пожалуйста, сделай это! — съязвила Порция. — Ведь ты теперь царь Рима, и все, что ты ни скажешь, будет исполнено!

— Нет, я не царь Рима и не хочу им быть, — спокойно возразил Цезарь. — Это просто любезность с моей стороны, Порция. Как у тебя дела?

— Поскольку Марк Брут купил всю собственность Бибула, я живу в доме Бибула вместе с его младшим сыном.

— Я очень рад, что Брут столь щедр.

Заметив других кошек, Цезарь воспользовался предлогом удрать.

— Тебе они в радость, Кальпурния. А у меня от этих существ слезятся глаза и появляется зуд. Ave, дамы.

И он исчез.

Фаберий положил на стол корреспонденцию. Цезарь, хмурясь, заметил, что на бирке одного из свитков стоит майская дата. Печать Ватия Исаврика. Еще не сломав ее, он уже знал, что ничего хорошего ждать не стоит.

Сирия осталась без губернатора, Цезарь. Твой молодой кузен Секст Юлий Цезарь мертв. Ты, случайно, не встретил некоего Квинта Цецилия Басса, когда проходил через Антиохию в прошлом году? Если нет, я тебе объясню, кто это. Римский всадник, поселившийся в Тире и занявшийся красильным делом после службы у Помпея Магна во время его восточных кампаний. Он бегло говорит на медийском, персидском. Говорят, что у него есть друзья при дворе царя парфян. Конечно, он очень богат и имеет доход не только с продажи тирского пурпура.

Когда ты наложил очень большие штрафы на Антиохию и города финикийского побережья за поддержку республиканцев, это сильно задело Басса. Он поехал в Антиохию и среди военных трибунов сирийского легиона нашел несколько старых друзей, служивших вместе с ним у Помпея. Губернатору Сексту Цезарю сказали, что ты умер в провинции Африка и что сирийский легион волнуется. Он собрал легион с намерением успокоить волнения, но солдаты убили его и объявили Басса своим командиром.

Басс же провозгласил себя новым губернатором Сирии, и все твои клиенты и сторонники, проживавшие в Северной Сирии, убежали в Киликию. Я, находясь в то время в Тарсе у Квинта Филиппа, не сумел быстро что-либо предпринять. Лишь отправил письмо Марку Лепиду в Рим и попросил его как можно скорее послать в Сирию губернатора. Согласно ответу, на этот пост назначен Квинт Корнифиций. Он должен справиться с ситуацией. Он и Ватиний блестяще провели иллирийскую кампанию в прошлом году.

Однако Басс не унимается. Он направился в Антиохию, которая закрыла ворота и отказалась впустить его. Тогда наш торговец пурпуром пошел в Апамею. В ответ на щедрые посулы коммерческого плана Апамея встала на его сторону. Басс вошел в город и остается там, провозгласив его столицей Сирии.

Цезарь, он наделает много бед. Он определенно связан с парфянами и заключил союз с новым царем скенитских арабов, неким Алкавдонием, который, оказывается, был с Абгаром, когда тот поймал Марка Красса в ловушку при Каррах. Теперь Алкавдоний и Басс усиленно набирают солдат для новой сирийской армии. Я думаю, что парфяне готовят вторжение и что эта новая сирийская армия присоединится к ним, чтобы выступить против Рима в Киликии и провинции Азия.

В ответ мы с Квинтом Филиппом также набираем войска. А еще послали предупреждения царям-клиентам.

В Южной Сирии пока спокойно. Твой друг Антипатр зорко следит, чтобы евреи не ввязывались в авантюры Басса, а сам послал к царице Клеопатре в Египет за людьми, оружием и едой. Так что восстановление и укрепление стен Иерусалима может оказаться намного более важной и своевременной акцией, чем ты это предполагал.

Парфяне устраивают набеги по всему Евфрату, но территория скенитских арабов ничуть не страдает. Ты, возможно, надеялся, что в восточной области Нашего моря будет царить долгий мир, но все оказалось не так. И я вообще сомневаюсь, что Рим когда-нибудь сможет надеяться на долговременное затишье в любой части своей империи. Всегда кто-то жаждет отнять у него что-нибудь.

Бедный молодой Секст, внук дяди Цезаря Секста! Эту ветвь рода — старейшую ветвь — обошло знаменитое везение Цезарей. Прежние Юлии Цезари имели в обиходе три имени — Секст, Гай и Луций. Первого сына нарекали Секстом, второго Гаем и третьего Луцием. Согласно этому, его собственный отец был вторым сыном в семье, и только брак старшей сестры отца со сказочно богатым новым римлянином Гаем Марием дал ему деньги, чтобы остаться в сенате и подняться по общественной лестнице к должностям старших магистратов. Младшая сестра отца вышла замуж за Суллу, так что Цезарь мог по праву считаться племянником и Мария, и Суллы. Как показало время, весьма удобная вещь!

Старший брат отца, Секст, умер первым от воспаления легких во время очень холодной зимней кампании в Италийской гражданской войне. Легкие! Вдруг Цезарь вспомнил, где он раньше видел нечто замеченное им у молодого Гая Октавия. Дядя Секст! Октавий очень похож на него, такой же узкогрудый. Не было времени поговорить с Хапд-эфане, зато теперь он может сказать целителю гораздо больше. Дядя Секст страдал хрипами и раз в год ездил на «огненные поля» за Путеолами, где вдыхал пары серы, бьющие из земли вместе с брызгами лавы и языками огня. Он вспомнил, как отец говорил, что такие хрипы возникают время от времени у кого-нибудь из Юлиев Цезарей, что это наследственная черта. Неужели же эту болезнь унаследовал и молодой Гай Октавий? Может быть, поэтому парень не может регулярно тренироваться на Марсовом поле?

Цезарь позвал Хапд-эфане.

— Трог хорошо тебя устроил, Хапд-эфане?

— Да, Цезарь. Красивые гостевые покои с видом на большой перистиль. У меня есть место, где хранить мои травы и инструменты. Трог также нашел мне ученика. Мне нравится этот дом, мне нравится Римский Форум — за его старость.

— Расскажи мне о хрипах.

— А-а! — воскликнул жрец-врач, черные глаза его расширились. — Ты имеешь в виду хрипы, когда больной дышит?

— Да.

— Но — когда выдыхает или вдыхает?

Цезарь попробовал сымитировать.

— При выдохе, определенно.

— Да, мне они известны. Когда нет ветра и сухо, а по сезону не весна и не осень, больной чувствует себя хорошо, если его не беспокоит какая-нибудь неприятность и он не волнуется. Но когда воздух полон пыльцы, или мельчайших кусочков соломы, или пыли, или вокруг слишком влажно, больному становится трудно дышать. Если он будет продолжать находиться в такой обстановке, у него начинаются хрипы, он кашляет до рвоты, почти задыхается. Иногда умирает.