Максуд Кариев - Спитамен

— Кто они? — спросил Артаксеркс, приподнимаясь, глаза его загорелись.

— Те, кто вступил в переговоры с лазутчиками Двурогого и собирался перебежать на его сторону!

— Тебе известны их имена?

— Мне — да, но вам они мало о чем говорят!..

— Назови! — царь побледнел, его толстые губы задрожали.

— Это сахибкироны Катан, Шердор, Тарик…

— Где они? — хрипло закричал Артаксеркс, сойдя с возвышения и сделав шаг навстречу Спитамену; рука его машинально гладила рукоять меча. — Привести сюда их! Я сам их обезглавлю…

— Повеление ваше будет исполнено немедленно, великий царь! — сказал Спитамен, круто повернулся и вышел.

Прошло всего несколько минут, как дверь снова отворилась и Спитамен с Датафарном втолкнули в зал троих воинов, связанных одним арканом. Руки их были стянуты за спиной.

— А-а, изменники!.. — прорычал Артаксеркс, хищно оскалив зубы, и стал приближаться, медленно вынимая меч. — Как змеи извивались вокруг меня, дожидаясь момента, чтобы коварно ужалить?.. Ну, так я с вами, как со змеями, и поступлю!.. — и замахнулся…

Но навстречу ему словно сверкнули три молнии, раздался звон стальных мечей. Веревки с воинов странным образом упали, и они успели выхватить спрятанные под одеждой клинки. Меч царя отлетел в угол и грохнулся на столик с яствами, разбив вдребезги фарфоровую посуду; скатился на пол серебряный кувшин, и из его горлышка с бульканьем полился на ковер красный мусаллас. Стоявшие за спинкой трона стражники не успели выхватить оружие, как свалились замертво, пронзенные кинжалами. А Спитамен и Датафарн уже заламывали царю руки и вязали. У того пропал от страха голос, он что-то невнятно бормотал и всхлипывал.

Дверь отворилась, и появившийся Зурташ втащил из передней задушенных стражников, сначала одного, потом другого. Затем, утерев рукой пот со лба, громко объявил:

— Твои воины окружили дворец, Спитамен!

Бледный Сисимифр, трясясь от страха, прижался к стене с барельефом чудесного сада — с сидящими на ветвях птицами и прячущимися в зарослях газелями, — будто сам пытался слиться с гранатовыми кустами. Но его словно бы никто не замечал.

Артаксерксу заткнули дастарханом рот. Он, точно обезумев, не сводил со Спитамена вытаращенных глаз, видно, ожидая, что тот ему хоть что-то объяснит; впрочем, ему и так уже было все ясно: этот согдиец и есть главный среди заговорщиков. Как же ловко они провели его!..

— Таково решение согдийских предводителей! — хмуро бросил Спитамен, стараясь не смотреть царю в глаза.

Тот что-то промычал, потом прикрыл глаза, и из-под его выпуклых век выкатились слезы. Ему удалось вытолкнуть языком кляп, и он обреченно зачастил:

— Я это предчувствовал… Давно предчувствовал… Сбылся сон… Покойный Дариявуш мне приснился… Отпив мусаллас, он протянул чашу мне, и я, глупец, пригубил…

— Ты прав, Бесс, — сказал Спитамен, с тревогой прислушиваясь к доносящемуся с улицы подозрительному шуму, не сулящему ничего хорошего. — Покровительствующие Дариявушу духи избрали для тебя то же самое наказание, какое придумал для него ты…

— Нет… нет… не убивайте, — взмолился Бесс.

Шум на улице усиливался, доносились возбужденные голоса. Спитамен сделал знак Зурташу, чтобы он узнал, в чем дело, и, обращаясь к Бессу, сказал:

— Как поступить с тобой, решать будем не мы.

Вернулся Зурташ, он был крайне взволнован.

— Наутакийцы и бактрийцы пытаются обезоружить согдийцев! — сообщил он.

Спитамен обернулся, отыскивая взглядом правителя Наутаки, и направился к нему. У того чуть не подкосились ноги. Положив ему на плечо руку, Спитамен строго сказал:

— Хоть и не молод ты, а жить, наверное, охота?

Тот часто закивал, тряся бородой, не в силах вымолвить ни слова.

— Выйди и объяви своим, что по велению Ахура — Мазды Бесс должен быть доставлен к сыну Зевса!

— Они изрешетят меня стрелами… — еле слышно произнес Сисимифр.

— Отрядами наутакцев командуют твои родственники, они все моложе, чем ты, и не посмеют тебя ослушаться!

— Но там немало и бактрийцев… — возразил правитель.

— Если твои воины будут по-прежнему готовы исполнять повеления своего правителя, то бактрийцы не решатся напасть на согдийцев. Ступай и скажи им то, что я велел.

— Они не поймут…

— На пирах ты был куда как велеречив, соловьем заливался! Ступай и сумей их убедить любой ценой. Иначе прольется много крови, и в первую очередь твоя!..

Сисимифр на подгибающихся ногах направился к двери. Спитамен, поддерживая под руку, довел его до порога…

Сисимифр исполнил все в точности, как велел ему Спитамен. И разъяренные наутакийцы вложили мечи обратно в ножны, а стрелы в колчаны, расступились, разомкнули кольцо вокруг согдийцев. Многие павшие духом бактрийцы спешно покинули обширный дворцовый двор и поспешили за пределы Наутаки, где в подступающих к самым ее стенам садах были раскинуты их шатры. А половина из них примкнула к воинам Спитамена…

Бесса усадили на высокую арбу о двух колесах. А мягкие подушки, на которых он привык устраиваться с комфортом, на этот раз ему заменило простое сено. И процессия в сопровождении более десятка всадников двинулась в путь. Впереди всех на белой лошади ехал Сисимифр. И когда кавалькада следовала через селения и на улицы высыпал любопытствующий народ, Сисимифр, уподобясь глашатаю, громко объявлял, в точности повторяя слова Спитамена:

— Мы исполняем волю Ахура — Мазды — везем цареубийцу на суд сына Зевса! Да получит он сполна то, что заслужил!..

А Бесс, с которого в одночасье сошло царское величие, сидел обмякший, то и дело поправляя сползавший с плеча оторванный рукав, и, глядя в спину недавнему другу, качал головой: «И — и–и… ничтожество… Какое же ты ничтожество!.. Ты — тряпка, о которую вытирать ноги, а я тебя принимал за парчу! Тьфу — у!.. Кругом измена, куда ни повернись, предательство!..»

Вокруг Наутаки в это время царила сумятица. Многие воины сворачивали шатры, снимались с места и уходили, никому не сказав ни слова. А кому говорить — то, у кого спрашивать?.. Одни гневались, узнав о пленении Артаксеркса, подговаривали других броситься в погоню и освободить его; другие радовались, говоря: «Войне теперь конец, можно по домам!..»; третьи и не гневались, и не радовались, и с места не трогались, чего-то ждали. А чего?..

Неподалеку от укрепленного селения Хамад Спитамен с небольшим отрядом нагнал кавалькаду с Бессом. Он приказал оставить Бесса в этом кишлаке, сдав его из рук в руки старейшинам. И отсюда послал к Искандару Зулькарнайну гонца, велев передать ему на словах: «Не спеши, сын Зевса, отдаляться от Окса в глубь Согдианы. Земля у нас так горяча, что обжигает ступни сквозь подошву сандалий, а воздух так раскален, что сушит гортань и опаляет легкие. Отправь верных тебе людей в Хамад, и они привезут тебе то, что ты ищешь. Мой гонец им будет проводником. Бери то, ради чего тебе было не жаль жизни своих соотечественников, и уходи с Богом. Прощай».