Валентин Рыбин - Закаспий; Каспий; Ашхабад; Фунтиков; Красноводск; 26 бакинских комиссаров

- Ну вот и встретились, - тихо сказал он и поднес ее руку к губам. - Как я благодарен судьбе... Ты не забыла меня за эти полтора года? Я все время думал о тебе.

Лариса улыбнулась, поцеловала его и прижалась к щетинистой щеке.

- В апреле мы с папой приехали в Чарджуй, и с тех пор я спрашивала о тебе каждого, с кем приходилось разговаривать. Я говорила, что ты сотрудник Закаспийского Совнаркома, и мне сообщили: «Весь Закаспийский Совнарком расстрелян белогвардейцами».

- Мне удалось бежать, - пояснил он, вороша ее пышные волосы. - Я тоже был на волоске от смерти, потом расскажу... Ну, а как ты?

- Я все время работала в госпитале, окончила фельдшерские курсы, потом направили на Закаспийский фронт.

Она просидела около него больше часа и ушла, по обещав прийти к вечеру. У нее было легко на душе, и мысли приходили самые житейские. «Вылечится Николай Иваныч - сразу уедем в Ташкент. Опять буду работать в госпитале, а он где-нибудь в Совнаркоме. Надо, как только начнет сидеть, побрить его... А потому когда приедем в Ташкент, купим ему серый костюм и фетровую шляпу...»

Над Каахка поднялся аэроплан «Фарман», сделал круг и полетел на запад. Примерно через час он возвратился. Потом только и было разговоров, что белые, сломя голову, бегут из Асхабада - отправляются со станции поезд за поездом. Весь перрон и привокзальная площадь в Асхабаде забиты людьми. В городе кое-где горят дома. После обеда Лариса забежала к Лесовскому лишь на минуту - принесла ему теплого молока, напоила из ложки и поспешила на пограничный двор, где красноармейцы устанавливали палатки лазарета. Часа через два, вновь забежав к Николаю Ивановичу, застала возле него двух бойцов в папахах и командира.

- Это Русанов, - представил Лесовский. - Помнишь, в Ташкенте мы с ним к тебе в госпиталь приходили? Все грозился отбить тебя. Ну, так этот злодей и впрямь чуть было не отбил. Затеяли вчера мы с ним дуэль. У него пулемет и тридцать винтовок, у меня - ружья...

- Николай, пощади! - взмолился Русанов. - Потом расскажешь ей как все было. А сейчас я должен лишь признаться вам обоим, что безмерно рад встрече с вами...

- А это мои ближайшие друзья и соратники... Бяшим и Али Дженг, - сказал Лесовский. - Познакомься, Лариса. Мы целый год вместе жили в горах.

Лариса Евгеньевна подала руку, всем своим видом выказывая беспокойство.

- Боже, вы так шумите, а ему необходим покой. Не знаю даже, как с вами быть. Может быть, придете дня через три?

- Через три дня мы будем в Асхабаде - отправляемся с кавалерийским полком Володина, - пояснил Русанов и встал. - Ну ладно, комиссар, выздоравливай. Скоро войне конец - встретимся, погуляю на вашей свадьбе. Пойдемте, братцы! - позвал он Бяшима и Али Дженга и, выходя из купе, засмеялся. - Теперь они мои, ищи их в конной разведке!

Вечером 13 июля из Каахка в Асхабад начали прибывать один за другим воинские эшелоны. Утром, ровно в пять, кавалерийский горн известил о побудке и после коротких сборов вдоль эшелонов выстроились красноармейцы Казанского и Туркестанского полков, тяжелой батареи, саперного батальона, конные разведки полков, Тедженский конный туркменский отряд... Раненых повезли в телегах на окраину города, в госпиталь. Лесовский шел рядом с Ларисой, смотрел на Длинный, узкий коридор Анненковской улицы, уходящей к горам, и думал: «Давно ли по этой улице шел я на Гаудан, строить дорогу - боялся, как бы кто-нибудь из фунтиковцев не узнал с тротуара? Сотни злорадно улыбающихся буржуа смотрели на нас, подгоняемых английскими солдатами. Как же не предсказуема судьба! Теперь я иду этой улицей с бойцами Красной Армии, раненый и, самое невероятное, что со мной та, с которой я вовсе не надеялся встретиться».

Передовые части Закаспийского фронта после короткой передышки в Асхабаде, восстанавливая железную дорогу, двинулись дальше - на запад. Отряд Русанова, следуя подножием гор, в один из дней выехал к кяризам. Вокруг аула Теке-хана царило запустение, не видно было ни одного живого существа. Раньше хоть верблюды паслись в окрестностях, теперь и их нет - то ли угнаны в пески, то ли съедены белогвардейцами. Тишина и безлюдье не вызвали у кавалеристов особой опасности, тем более, что Бяшим-пальван и Али Дженг знали: Теке-хан человек свой - будь в его се-ении белые, он давно бы дал знать командованию Красной Армии, эшелоны которой медленно продвигались по железной дороге, а передовые отряды уже стояли в Арчмане. Бяшим, держа винтовку поперек седла, глядя вперед на чернеющие вдали кибитки, говорил едущему рядом Русанову:

- Вон, видишь, одна большая дерева стоит? Под этой деревой дом Теке-хана. Огромная дом, как питерская дворца. Сичас ворота открываем, потом Теке-хан скажем: «Здраста, уважаеми, давай-ка балшая котел - шурпа варить будем».

- Шурпой, браток, тут и не пахнет, - отозвался Русанов. - Тут ни одной живой твари не видать. Давай-ка, браток, бери с собой двух бойцов да разузнай обстановку в своем ауле, а мы вон за тем холмиком, в засаде постоим. Если что не так - пустишь ракету в небо, мы прискачем на помощь.

- Одна Али Дженга с собой беру-этого хватит, она сильный товарищ. - Бяшим взвесил на ладони тяжелую ракетницу и сунул ее в переметную суму.

Дженг, исполнявший обязанности помощника командира отряда, обиделся:

- Хов, Бяшим, ты без меня, оказывается, ни одного шага не можешь сделать. У меня тридцать человек в подчинении, я ими должен командовать, а ты хочешь, чтобы я сам подчинялся тебе. Кто ты такой?

- Я - председатель коммуны, - Бяшим шутливо ударил себя в грудь. - Коммуну сделим - мирабом тебя назначайт буду. Вису воду тибе отдаю. Скажу: «Дженг, ты за вода отвечайт».

- Ну, ладно, хватит паясничать. - Русанов повернулся к Дженгу. - Давай, поезжай с ним: действительно, вы, как два сапога, один без другого никуда не ходите.

Бяшим и Дженг повернули коней влево к холму, и спустя полчаса подъехали к первым кибиткам. Заглянули в одну, в другую, в третью - всюду пусто.

- Вах-хов, неужели мама тоже нет? - Бяшим, тяжко вздохнув, заглянул в свою юрту и пожал плечами. - Мама тоже сабсым нет... Давай поедем на Теке-хан...

- Да говори ты по-своему, по-туркменски, я же понимаю, а то лопочешь, как маленький ребенок! - Дженг сдерживал коня, дожидаясь, пока выйдет из кибитки Бяшим.

Бяшим вышел, держа в руке пиалу, покачал головой.

- Мама чашку забыла, - сказал озабоченно и сунул пиалу в хурджун.

- Это она тебе специально оставила, чтобы чай из нее пил. - Дженг засмеялся. Бяшим вскочил в седло, и они, в полной уверенности, что и на ханском подворье никого нет, направились к усадьбе.

Подъехав к воротам, неожиданно встретились с незнакомцами. Два нукера, в тельпеках, при саблях, и винтовках, стояли у входа, и тотчас оба лязгнули затворами.