Алексей Шишов - Помни войну

Судя по иностранным источникам, японцы были прекрасно осведомлены не только о корабельном составе и вооружении порт-артурской эскадры, о ее командных кадрах и их способностях, но и о расположении заградительных минных полей, защищавших с моря русскую крепость, местонахождении береговых батарей и больших прожекторов, предназначенных для ослепления противника при нападении с моря или с суши.

Пример военной бдительности, заботу о ней показал новый командующий флотом Тихого океана. Первые приказы вице-адмирала Макарова по его прибытии в Порт-Артур говорят о крайней важности сохранения военной тайны. Приказ № 1 от 29 февраля требовал, чтобы командиры кораблей принимали распоряжения командующего только в запечатанных пакетах, хранили лично у себя, а в случае угрозы захвата противником уничтожали их.

Второй макаровский приказ, датированный тем же числом, касался частной переписки личного состава.

О том, как японское командование собирало разведывательные данные о действиях порт-артурской эскадры во время командования ею Макаровым, говорит такой факт. 13 марта во время очередного выхода эскадры в море командующий приказал крейсеру «Новик» вместе с миноносцами идти к островам Мяо-Тао и обследовать их. В случае нахождения там неприятельских кораблей или десант-но-транспортных средств надлежало вступить в бой и уничтожить их.

В одном из проливов между островами «Новик.» натолкнулся на небольшой пароход без флага, с джонкой на буксире, который, завидев русские корабли, попытался скрыться. Но от крейсера и сопровождавших его миноносцев удрать было не так-то просто. Загремели орудийные выстрелы. Сначала предупредительные — под корму и под нос, — а потом и в саму цель. Подбитый пароход был вынужден остановиться.

Часть пассажиров (или экипажа) хотела, пересев в джонку, скрыться на берегу. Но все были схвачены — 12 японцев и 9 китайцев. Пароход «Хайен-Мару», водоизмещением около тысячи тонн, оказался японским, зафрахтованным для нужд корреспондента «Асахи», а теперь якобы развозившим по островам купцов и промышленников по лесному и рыбному делу. Но о каких промышленных лесоразработках в районе боевых действий или о рыбной ловле там, где скорее выловишь мину, могла идти речь? Очевидно, дела эти были только прикрытием для вражеской разведки.

Без сомнения, агентурные данные о постоянных курсах русской эскадры во время выхода ее из порт-артурской гавани и возвращении обратно, расположении заградительных минных полей, береговых батарей и прожекторных установок позволили японским штабным специалистам точно рассчитать точку постановки минной банки на пути флагманского броненосца «Петропавловск».

В достоверности всех этих разведывательных данных не приходилось сомневаться. Их готовили шпионы из числа офицеров японского флота и генерального штаба.

Такая точка могла быть только одна — в том самом месте, где «макаровская восьмерка» соприкасалась с обычным курсом отрядов боевых судов эскадры, уходящих в море или возвращавшихся на базу. В том, что адмирал Макаров будет идти на флагманском корабле и вести за собой эскадру, — сомнений просто не могло быть.

Помешать уничтожению эскадренного броненосца «Петропавловск» с командующим на борту (или другого флагманского корабля) на вражеских минах могла только случайность. Флотоводец Макаров должен был погибнуть.

Адмирал Хейхатиро Того торопился. Развертывание сухопутных операций против русской армии в Маньчжурии могло затянуться из-за решительных действий порт-артурской эскадры на подступах к Ляодунскому полуострову.

30 марта с наступлением темноты отряд японских кораблей и вспомогательное судно — минный крейсер «Ка-рио-Мару» приблизились к Ляодуну.

С берега их несколько раз освещали прожекторами, но огня не открывали — боялись обстрелять своих (несколько раньше к островам Эллиот были высланы на разведку русские миноносцы).

Вот что пишет очевидец тех памятных событий:

«В тот день вечером... трудно сказать, что именно, но несомненно в лучах прожектора Крестовой горы обрисовались силуэты нескольких судов...

Наши прожекторы до них «не хватали» около двух миль. Особенно мешала разобрать, в чем дело, сетка мелкого дождя, освещенная прожекторами...

Казалось, что подозрительные силуэты не то стоят на месте, не то бродят взад и вперед по тому же месту».

Подозрительные суда «бродили» на одном и том же участке внешнего рейда Порт-Артура с одной целью — предельно точно поставить на пути русского флагмана минную банку. Определить место сброса «минного букета» в ночных условиях было сложно. Поэтому и пришлось «побродить» перед Крестовой горой.

К сожалению, расчет японских штурманов оказался верен. Утром следующего дня и произошла порт-артурская трагедия.

Ночью вице-адмиралу Макарову доложили об обнаружении неизвестных судов на внешнем рейде и спросили разрешение на открытие огня береговыми батареями.

Степан Осипович только досадливо махнул рукой:

— Эх!.. Кабы знать!.. Вернее всего — наши же!..

Обернувшись к младшему флаг-офицеру мичману Шмитту, Макаров продолжил выговаривать обидные для него слова:

— Не умеют ходить по ночам!..

— Отбились, растерялись... и теперь толкутся около Артура!..

— И своих найти не могут, и вернуться не решаются, чтоб за японцев не приняли!..

— Чистое горе!..

Но тотчас, поборов досаду, командующий добавил спокойным голосом:

— Прикажите точно записать румб и расстояние. На всякий случай, если не наши, надо будет завтра же, с утра, протралить это место. Не набросали бы какой дряни...

Но гибель на рассвете следующего дня миноносца «Страшный», вызванный ею спешный выход в море русских кораблей, появление вблизи Порт-Артура главных сил Соединенного флота Японии, сбор Макаровым эскадры для предстоящего морского сражения заслонило события минувшей ночи. Они всем в штабе командующего казались такими мелкими по сравнению с тем, что ожидалось.

Ни сам Степан Осипович, ни кто-либо из окружающих не вспомнили о подозрительных силуэтах, смутно виденных сквозь сетку дождя, озаренную лучами прожекторов. А ведь силуэты кораблей появились именно в вершине «восьмерки», которую русские суда описывали при крейсерстве — восточнее Крестовой горы и южнее горы Белого волка. Хотя появление отряда вражеских судов, по очертаниям носителей минного оружия, должно было насторожить дежурную службу порт-артурской эскадры.

Протралить этот участок рейда хотя бы контрольным проходом тральщиков, поискать, «не набросали ли какой дряни» — об этом в штабе командующего словно забыли. А ведь это стало тогда уже законом морской войны после первых минных постановок в ее истории.