Алексей Шишов - Помни войну

Это будет война из-за обладания Портом-Артур... и мы должны быть готовы к должному отпору с сухого пути. Падение Порт-Артура будет страшным ударом для нашего положения на Дальнем Востоке. Флот, лишившись своего главного опорного пункта, оставшись лишь при одном Владивостоке, будет крайне стеснен в своих операциях...

Чтобы этого не случилось, Порт-Артур должен быть сделан неприступным и снабжен провизией, порохом и углем в таком количестве, чтобы выдержать продолжительную осаду, пока не прибудет подкрепление...»

Взвесив все «за» и «против»: слабость сил России на берегах Тихого океана, отдаленность театра военных действий от экономических центров государства, крайнюю недостаточность имеемых коммуникаций и отбросив в сторону «ура-патриотизм», Макаров со всей трезвостью делает следующий вывод:

«Наши наступательные действия против Японии не могут привести к решительному успеху, ибо я полагаю, что мы не можем высадить в Японии больше войска, чем эта держава может выставить под ружье для своей защиты». Из этого вывода Степан Осипович определяет стратегическую цель России в случае объявления ей Японией войны. Таковой должна была стать активная оборона, в которой решающая роль отводилась флоту в лице Тихоокеанской эскадры.

Здесь Макаров мыслил как флотоводец-стратег. Он со всей убежденностью считал следующее:

— Задача нашего флота — помешать Японии высадить свои войска на континент.

— Если японские десантные корабельные отряды будут разгромлены, то тогда возникнет вопрос — чем империи Японских островов воевать на континенте?

— Господство на море одно может обеспечить успех операций на суше. В Корее и Маньчжурии. А возможно, и на российских дальневосточных территориях.

Логика такого вывода была ясна: в данном случае Страна восходящего солнца лишалась возможности навязать своей европейской соседке России тяжелую сухопутную войну на отдаленном театре военных действий.

Ключ к победе в грядущей войне Макаров видел в одном — в мощи и боеспособности российского флота, и прежде всего броненосного. Он без оговорок считал, что победа будет за тем, кто победит в войне на море. Здесь особо примечателен тот факт, что большинство японских военных стратегов считали точно так. Только в России провидец Макаров не нашел себе влиятельных единомышленников.

Потому и предупреждал он, сидя в далеком Кронштадте и анализируя складывающуюся обстановку:

«Успех Японии возможен лишь при условии недостаточности нашего флота, если же наш флот в состоянии будет командовать морем, то Япония будет совершенно бессильна что-либо сделать.

Из двух зол надо выбирать меньшее...

Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы принуждены будем это сделать после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку».

Письмо это глава Морского ведомства вице-адмирал Авелан, человек не способный на самостоятельные ответственные решения, представил на благоусмотрение генерал-адмиралу великому князю Алексею Александровичу. Тот ответил:

— Макаров — известный алармист, никакой войны не будет. Не надо сгущать краски.

— Но кронштадтский губернатор продолжает настаивать на своих предупреждениях, ваше величество.

— Не надо забывать, что у нас есть военный министр. Организация сухопутной обороны Артура находится в его ведении.

Куропаткин был действительно ознакомлен с макаровской «Запиской». Глава российского военного министерства поставил на ней резолюцию следующего характера:

«Не имея сил и средств на Западе, мы не особо можем расходоваться лишь на Порт-Артур уже в настоящее время.

Куропаткин».

Самое поразительное в этом случае с затянувшейся «проработкой» макаровской записки то, что великий князь не мог не знать, что еще 22 января 1904 года главный командир Кронштадтского порта предупредил высших начальников Морского ведомства:

«Война с Японией неизбежна, и разрыв, вероятно, по-следует на днях».

Поразительно, что дипломатические отношения с Россией императорская Япония разорвала через два дня — 24 января.

Степана Осиповича тревожило и то, насколько стремительно (по сравнению с Россией) Япония осуществляла свои кораблестроительные программы. С ними вице-адмирал Макаров старался познакомиться во всех деталях. Так, в издании «Военные флоты и Морская справочная книжка за 1904 год», выпускавшемся в Санкт-Петербурге, о японском флоте говорилось следующее:

«Общий обзор.

Одною из самых молодых морских держав надо признать Японию, так как собственно развитие ее флота начинается с последней Японо-китайской войны, т. е. с 1895 года. Для более ясного, однако, ознакомления с развитием японского флота он будет здесь разделен на четыре периода.

К первому периоду относится весь плавучий материал, построенный до 1884 года включительно. Второй период занимает промежуток с 1885 года до 1894 года включительно.

К третьему периоду относятся как суда, вступившие в списки на основании усиленного судостроения, так и те призы, которые достались японцам после китайской войны и к четвертому причислены те суда, которые будут строиться согласно с новой судостроительной программой. Таким образом, если еще принять во внимание, что предыдущая судостроительная программа была разработана вперед до 1904 года, каждый из первых трех периодов охватывает промежуток времени около 10 лет. Общая характеристика каждого периода такова:

I период (до 1884 года). В первый период японское правительство в своем распоряжении имело самое ограниченное число судов. Согласно поданной в 1888 г. контр-адмиралом Ajura записки, в 1884 году можно было насчитать 6-7 судов, более или менее годных для боевых целей. Было немало парусных военных джонок, числившихся в списках флота. Если, однако, теперь взять список японского флота, то будет видно, что это число 6-7 увеличилось до 20 судов; не надо, однако, забывать, что в списке судов, построенных до 1885 года, теперь имеется 10 судов, которые вошли сюда или перед Японо-китайской войной, или после нее (9 призов и купленный у Чили крейсер «Изуми» («Эс-меральда»).

Среди судов первого периода находятся, напр., казематированный броненосец «Физо», весьма схожий с турецкими броненосцами «Мукадеми-хаир» и «Фехти-Буленд». И другие суда того времени, корветы «Конго» и «Хией», во время приобретения их от английских заводов считались уже несовременными. Так, например, канонерская лодка «Хошо» или броненосец береговой обороны «Тсукуба» были: первая постройки 1867 года, второй постройки 1851 года. Словом, годных для боя судов почти не насчитывалось, даже если смотреть на них глазами техники 1884 года.

II период. Если первый период назван спячкой морской силы Японии — то второй период можно назвать его про-буждением. Пробуждение это хотя и тянется около 10 лет, хотя за это время и построено только до 20 судов, по преимуществу крейсеров и канонерских лодок, и до 24 минных судов разных размеров, тем не менее сравнительно медленное приобретение сознания о первенствующей важности флота для островного государства идет замечательно правильно в смысле параллельного расширения портов и верфей. Заказывая суда по преимуществу за границей, японское правительство в то же время понимает, насколько важно иметь специалистов, мастеровых из собственных подданных, а потому часть судов строится на единственной вначале верфи в Иокосуко, а затем и в Куре.