Наталья Павлищева - Елизавета. Любовь Королевы-девственницы

А, может, когда поняла, было уже поздно? Во всяком случае, осознав резко отрицательное отношение всех к этому браку, Мария до власти супруга не допустила, он оставался красавчиком на троне, и не больше. Другому хватило бы, но только не Дарнлею! Ему хотелось править, хотя новоявленный король не представлял себе, как это делается. Рядом с сыном все время вертелся его отец граф Леннокс, которого дружно ненавидели и двор, и лорды Тайного Совета.

Но Марии оказалось не до претензий супруга, ее заботило другое.

Из королевских покоев доносился лай комнатной собачки и веселые женские голоса. Понятно, королева и ее камеристки развлекаются, гоняя крошечного щенка. Забавное пушистое создание смешно крутилось, норовя поймать за подол кого-нибудь из девушек. Те визжали, щенок лаял, и всем было хорошо. Сама Елизавета сидела в кресле с корзинкой для рукоделия в руках, придирчиво изучая содержимое.

– Мэри, не вы ли отвечаете за порядок в моей корзинке? – вдруг строго поинтересовалась она.

– Да, Ваше Величество, – присела в легком реверансе девушка.

Щенок, воспользовавшись тем, что она не убегает, немедленно вцепился в оборку низа юбки. Мэри пыталась оттолкнуть его ногой, но малыш разыгрался, ему не объяснишь, что нужно немедленно прекратить, он трепал подол, смешно рыча, как большая собака. Девушка силилась скрыть улыбку, но у нее не получалось. А ведь улыбаться, когда Ее Величество чем-то недовольна, чревато крупными неприятностями…

– Почему в ней нет мотка голубого шелка?! Чем я, по-вашему, должна вышивать тени на облаке?!

Мэри присела в новом поклоне:

– Ваше Величество, вы столь быстро работаете, что уже успели вышить эти тени вчера.

Королева уже сама сообразила, что требует того, что сейчас не нужно, но не признавать же свою оплошность перед девчонкой, нахмурилась:

– В корзинке всегда должны быть нужные цвета!

– Да, Ваше Величество, – Мэри уже подавала ей моток с голубым шелком.

Песик, понявший, что больше играть с ним не собираются, обиженно отправился в угол. Вот так всегда, раздразнят, а потом бросают, чтобы заняться чем-то совершенно неинтересным – будут сидеть и о чем-то разговаривать.

Елизавета кивнула Кэтрин:

– Подайте книгу, пусть леди Анна почитает, у нее прекрасный голос и мягкие интонации.

Идиллию рукодельничающих и слушающих дам нарушило появление Сесила. Канцлер попросил у королевы аудиенцию, есть срочные сообщения… Елизавета притворно вздохнула, мол, нет возможности заниматься мелочными делами, как простым смертным.

– Продолжайте без меня…

Следуя за королевой в ее кабинет, Сесил скосил глаза на девушек, в этот момент незаметным движением Анна быстро перевернула несколько страниц. Увидев, что попалась, она смущенно покраснела и вернула листы на место. Канцлер заговорщически улыбнулся.

– Не думайте, что я не вижу, как они листают книгу вперед, чтобы не читать то, что им не нравится. И еще то, что вы их поддерживаете.

– У вас глаза на затылке, Ваше Величество?

– Нет, просто я прекрасно знаю, что стоит отвлечься, и Анна обязательно перевернет лишний лист, она не слишком любит читать, особенно нравоучительные книги. Именно поэтому я заставляю читать ее. Ну, что там у вас?

Сесил принес Елизавете очередное послание Рандолфа. Посол утверждал, что главным чувством королевы Марии была даже не внезапно вспыхнувшая любовь к избраннику, а… всепоглощающая ненависть к своему сводному брату Меррею! Никто не мог понять почему, но королева потеряла голову, заявив, что не успокоится, пока не убьет брата. В порыве откровенности Мария сказала самому Рандолфу, что скорее лишится своей короны, чем откажется от мести сводному брату. Это было лишено всякого смысла, потому посол сразу заподозрил что-то неладное.

Рандолф немедленно провел собственное расследование и ценой подкупа нескольких бывших горничных королевы и охранников дворца выяснил, что истоки ненависти в казни поэта Шателяра. Никто не мог понять, почему так строго наказали за не столь уж большую вину бедолагу-поэта, а королева за него даже не заступилась. Горничные нашептали, мол, графа Меррея привлекли в покои сестры-королевы не крики о помощи, а стоны сладострастия! Конечно, выдавать сестру он не стал и Шателяра за самовольное проникновение в покои королевы казнил, но пригрозил при случае рассказать правду о недостойном поведении королевы. Именно тогда она и потеряла значительную часть своего блеска.

Мария люто ненавидела брата и теперь, выйдя замуж, не собиралась прощать ему стольких дней подавленного ожидания незавидной участи. Видя силу женской ненависти, Рандолф втайне посоветовал Меррею срочно покинуть Шотландию. Что тот и сделал с верными ему лордами.

Королева бросилась следом, ее теперь меньше заботили отношения с мужем, чем желание догнать и уничтожить сводного брата. Дело принимало неприятный оборот и для Англии тоже.

Елизавета долго держалась за виски, расхаживая из угла в угол. Перемудрила… Кто же знал, что у Марии настолько рыльце в пушку, что она ждет не дождется, чтобы выскочить замуж хоть за кого и взяться за брата?

– Но Меррея мы ей отдать не можем!

– Конечно, Ваше Величество. Он уже в Англии.

– Надеюсь, у нее хватит ума не переступать границы?

Переступить не рискнула, но французский посланник Демосьер рассказал Рандолфу, что королева Шотландии в ответ на предупреждение об опасности ее поведения объявила ему, что не успокоится, пока не дойдет до ворот Лондона.

– Сесил, как же трудно, когда на троне женщина! – посочувствовала Елизавета. По чуть насмешливому взгляду канцлера она мгновенно поняла, о чем тот думает, и уточнила: – Обыкновенная женщина, Сесил! Мария обыкновенная, а я нет! Вот еще одна причина не выходить замуж!

– Необязательно же за кого-то вроде Дарнлея, Ваше Величество.

– Сейчас вы начнете приводить примеры вполне подходящих для меня супругов. Ну, кто? Сын Филиппа Испанского Дон Карлос? Этот малолетний изверг, зажаривающий зайцев живьем?! Или не вполне разумный Эрик Шведский? Какое счастье, что его корабли дважды разметала буря, не то пришлось бы мне отбиваться от напористого жениха прямо в Уайт-холле! Нет уж, я замужем за Англией и детей у меня достаточно! Лучше умереть нищенкой-девственницей, чем замужней королевой!

– Ваше Величество, если не желаете ни с кем связать себя браком, назовите хотя бы наследников.

Елизавета долго смотрела на канцлера молча, тот ждал, зная, что лучше не торопить.

– Сесил, когда я была возможной претенденткой на престол, мне жилось очень и очень нелегко, даже опасно. Вы об этом знаете не хуже меня самой. И Марии тоже было трудно, она знала, что я невиновна, но, даже посадив меня в Тауэр, боялась. Вы хотите такой же жизни для меня? Стоит назвать наследника, и я подпишу себе смертный приговор. Кроме того, вызову разделение всех придворных на два лагеря, а это никогда к хорошему не приведет. Я не король, а королева и прекрасно отдаю себе в этом отчет. Я не хочу давать повод добиваться моего свержения в пользу кого-то, а потому ни замуж не выйду, ни наследника не назову до самого моего смертного часа. – Она жестом остановила Сесила и добавила: – А если это случится неожиданно, вы найдете кого выбрать! Без моего давления, – вдруг улыбнулась Елизавета.