Фридрих Клингер - Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад

Дьявол слушал, улыбаясь, а Фауст продолжал:

— Если человек действует в силу необходимости, значит его действия и поступки внушены ему всевышним, и тогда они перестают быть наказуемыми. Но разве от непогрешимого владыки может исходить что-либо дурное или греховное? Следовательно, и поступки наши, какими бы ужасными они нам ни казались, не могут быть дурными, и мы сами в силу неведомой нам причины — просто жертвы этих поступков. Если же они на самом деле чудовищны и достойны кары, то всевышний несправедлив, когда наказывает нас за злодеяния, источником которых является он сам. Дьявол, разгадай мне эту загадку. Я хочу знать, почему праведник страдает, а злодей торжествует?

Д ь я в о л: Фауст, ты допускаешь только две возможности. А что, если есть еще третья? Что, если вы брошены на землю как прах, как черви… А что, если вас отдали во власть хаоса, подобного запутанному клубку, с тем чтобы вы сами его распутали? А если это окажется для вас непосильным, то ваш строгий судья и повелитель призовет вас к ответу. Что, если он, как истинный деспот, для того и вложил в ваши души столь сомнительные представления и столь противоречивые стремления, чтобы оставить за собою объяснение их темного смысла и по собственному произволу наказывать или награждать вас?

Ф а у с т: У какого философа ты научился нанизывать одно если на другое? О, я чувствую, что человек должен, обречен блуждать во тьме, терзать свое сердце, изо дня в день наблюдая самые обычные жизненные явления, и что даже дьявол не в состоянии пролить на них свет и объяснить их смысл. Если миром движут порок и глупость, то добродетель бессмысленна, так как она не может защитить того, кто посвятил ей жизнь. Мы сами выдумали добродетель, а наша животная природа, которая влечет нас к чувственному наслаждению минутой, ничего о неё и не знает. В глупой надежде, в гордом безумии мы подымаем взоры к небу и в далеком, неизвестном будущем ждем награды за нашу покорность, в то время как нас окружает ликующий порок и мы слышим его насмешки. И вот я мечусь в отчаянии между своим истерзанным сердцем и возмущенным рассудком, как корабельщик в бушующем море на зажженном молнией судне. Его ждет гибель — либо в огне, либо в ревущих волнах. К чему это сострадание, овладевающее мною при виде человеческих мук? Пусть мое сердце обратится в такой же камень, в какой обратились сердца великих и сильных мира сего, которые в людях видят лишь средство для достижения своих целей. Я должен стать таким же: я буду глумиться над человечеством. О, лучше бы зародыш моего существа иссох еще в материнском чреве! Зачем так чувствительны мои нервы? Лучше бы мне никогда не знать о существовании справедливости! Зачем суждено мне было узнать человека таким, чтобы я перед дьяволом стал проклинать самую человеческую природу? Еще раз прошу тебя, коварный софист, разгадай мне эту загадку. Открой мне эту тайну, даже если из тьмы ее появятся призраки, вид которых меня убьет.

Д ь я в о л: Успокойся и откажись от своего желания. Никому из смертных не дано распутать этот узел, еще тысячи людей погибнут, пытаясь найти ответ на эту загадку. Не забывай о цели, которую мы поставили перед собой при нашей первой встрече. Я обещал тебе показать человека нагим, чтобы исцелить тебя от предрассудков твоей юности и твоих книг, чтобы ничто не мешало тебе наслаждаться жизнью. И если ты сможешь понять, что так называемый промысл предвечного, от которого ты ради меня отрекся и перед лицом которого вы беспрепятственно совершаете свои гнусности, — не более как безумная мечта вашей гордости, и если у тебя после этого останутся еще силы, то я открою тебе страшные тайны, которые тебя окружают теперь.

Ф а у с т (горько усмехаясь) : Клянусь мраком ада, реющим над нами со дня нашего рождения и до могилы, я, видимо, поступил умнее других, выйдя из этого хаоса. Отдавшись тебе, я сам решил свою судьбу, и решил ее так, как подобает свободному существу. (Вполголоса, злобно.) Свободному существу! Ха-ха-ха! Да, столь же свободному, как свободна охотничья собака, которую я держу на цепи, в то время как инстинкт тянет ее туда, где она чует дичь.

Д ь я в о л: Верь мне, насмешник, если бы люди владели магической силой, извлеченной тобой из тьмы, они быстро опустошили бы ад и ты встретил бы на земле больше дьяволов, чем в вашем календаре числится святых, и больше, чем у ваших тиранов имеется солдат, которых они содержат, чтобы притеснять вас. Увы! Печальна судьба дьявола, вынужденного исполнять сумасбродные желания умного человека! Но что сталось бы с нами, если бы любой негодяй научился вызывать нас из преисподней?

Последнее замечание дьявола, вероятно, дало бы мыслям Фауста иное направление, если бы неожиданное происшествие не прервало их разговора. В камеру вошли шесть стражников, державших потайные фонари, а за ними следовали два палача с большими порожними мешками. Фауст осведомился, что им нужно. Начальник ответил, что он просит Фауста и дьявола влезть в мешки, как этого требует полученный им приказ, после чего он мешки завяжет и бросит в ближайшую реку. Дьявол громко расхохотался и сказал:

— Видишь, Фауст, государь хочет излечить тебя от твоего добродетельного энтузиазма, который ты сегодня с такой горячностью изливал перед ним.

Фауст сердито взглянул на него и подал знак. Адский шум загудел под сводами тюрьмы, воины в ужасе пали ниц, и вихрь унес пленников из темницы.

В этот миг в душе Фауста пробудилась жажда мести, которая тотчас же надела на себя личину великого, благородного призвания. Он вдохновился мыслью отомстить угнетателям человечества. Гордость запылала в его груди, и он решил использовать силы ада, которым принадлежала его душа, чтобы творить на земле праведный суд над всеми лицемерами и злодеями.

— Отправляйся во дворец, — крикнул он дьяволу, — и задуши того, кто глумится над добродетелью. Сотри с лица земли того, кто награждает предателя и сознательно губит праведного. Отомсти ему за человечество!

Д ь я в о л: Фауст, ты предвосхищаешь месть мстителя.

Ф а у с т: Мститель спит, а праведник страдает. Я хочу, чтобы тот, кто надевает на себя маску добродетели, был уничтожен.

Д ь я в о л: Так вели мне лучше послать на землю чуму, чтобы погибло все человечество. Что станется с людьми, если ты упрямо будешь предаваться безумию? Ты только увеличишь население ада, а на земле все останется по-старому.

Ф а у с т: Злорадный дьявол, ты хочешь его спасти, чтобы он и дальше мог совершать злодеяния! Государи, подобные ему, стоят того, чтобы за них заступался ад, потому что, вознаграждая порок, они обесценивают добродетель. Он должен умереть! Трепеща, низойдет он в преисподнюю, влача на совести тяжесть своего последнего злодеяния.