Фридрих Клингер - Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад

— Боже мой! Фауст! Ваш отец!

Затем она закрыла глаза руками и лишилась чувств. Дети подбежали к отцу и, прося с плачем хлеба, вцепились в него.

Ф а у с т: Дьявол, распоряжайся моей судьбой! Пусть она будет ужаснее всего, что может выдержать человеческое сердце, но дай что-нибудь этим несчастным, спаси их от позора и голода!

Д ь я в о л: Я расхитил для тебя все сокровища земли, а ты растратил их на наслаждения, не думая об этих несчастных. Убедись теперь в своем безумии. Вот что ты наделал! Их судьба — тоже дело твоих рук, и твое голодное, нищее и жалкое потомство будет из поколения в поколение передавать посеянное тобою горе. Ты произвел на свет детей, — почему же ты не захотел быть им отцом? Почему ты искал счастья там, где еще ни один смертный его не нашел? Взгляни на них еще раз и следуй за мной. В аду ты когда-нибудь увидишь их вновь. Там они будут проклинать тебя за наследство, которым они обязаны только тебе одному.

Он оторвал Фауста от плачущих. Жена хотела обнять колени Фауста и молить его о милосердии, и Фауст уже склонился к несчастной, но дьявол в эту минуту схватил его и снова поставил перед виселицей в Вормсе.

Черная ночь спустилась на землю. Фауст стоял, объятый ужасом, и смотрел на своего несчастного сына. Безумие жгло его мозг, и он воскликнул голосом, в котором звучала мука отчаяния:

— Дьявол, позволь мне похоронить этого несчастного, а потом лиши меня жизни, и я спущусь в ад, где уже не увижу ни одного человека во плоти! Я узнал людей, они противны мне, мне противна их судьба, противны весь мир и самая жизнь. Доброе деяние навлекло на мою голову несказанное горе. Надеюсь, что хоть дурные дела приносят кому-нибудь счастье. Так оно и должно быть в этом безумном, непонятном хаосе земли! Прочь отсюда! Я хочу стать жителем преисподней. Я устал от света, в сравнении с которым адский мрак, быть может, ясен, как день.

Д ь я в о л: Не спеши, Фауст! Я сказал тебе, что когда-нибудь ты сам захочешь расторгнуть наш союз, и вот настал миг, когда ты это сделал. Настал долгожданный час мщения! Я отнимаю у тебя волшебный жезл и обвожу вокруг тебя тесный круг, который скует тебя. Стоя в нем, ты будешь слушать меня, рыдая и трепеща. Я извлеку из тьмы все ужасные последствия твоих деяний, и ты будешь медленно умирать от отчаяния. О, я ликую — я победил тебя!

Глупец! Ты говоришь, что узнал человека? Где? Как и когда? Задумывался ли ты хоть раз над его природой? Изучал ты ее, пытался установить, какие чужеродные свойства человек прибавил к своей сущности, что он в ней нарушил, что испортил? Уяснил ли ты себе, что исходит из человеческого сердца и что идет от исковерканного воображения? Сравнивал ли ты потребности и пороки, исходящие из природы человека, с теми, которые его злая воля привила ему искусственно? Наблюдал ли ты человека в его естественном состоянии, когда на каждом непритворном его движении лежит отпечаток его внутреннего состояния? Ты принял маску, которую человек надевает {105} на себя в обществе, за естественные черты лица, и ты познал лишь того человека, которого испортило воображение и которому вы поклоняетесь как идолу. Ты познал человека, обреченного на гибель его общественным положением, званием, богатством, властью и знаниями. Ты хотел доказать мне, как высоко стоит нравственное достоинство человека, и для этого таскал меня по широкой дороге порока. Ты повел меня ко дворам всевластных душегубов: трусливого тирана во Франции, узурпатора в Англии! Почему проходили мы мимо дворов добрых и справедливых государей — отцов своих народов? Неужели я, дьявол, которого ты хотел учить, должен был тебе их показывать? Тебя привлекал властный зов сильных мира сего, тебя влекла широкая арена деятельности, тебя одолевали гордость и сластолюбие, и поэтому ты видел только этих извергов и их клевретов, распутных женщин и попов, которые превращают религию в орудие властолюбия и корысти! Удостоил ли ты хоть одним взглядом тех, кто стонет под тяжким игом жизни, терпеливо несет ее бремя и утешает себя надеждой на будущее? Искал ли ты добродетельного друга людей, благородного мудреца, деятельного и честного отца семейства в их одиноких жилищах? Сделал ли ты хоть одну серьезную попытку найти настоящего человека? Но где тебе, самому испорченному, найти неиспорченного, — ты уже не способен заметить его! Гордо прошел ты мимо хижины скромного бедняка, который не знает даже названий ваших противоестественных пороков, который в поте лица зарабатывает свой хлеб, любовно деля его с женой и детьми, и на смертном одре радуется, что честно прошел свой тяжкий жизненный путь. Если бы ты постучался в эту хижину, ты, правда, не нашел бы там своего пошлого идеала утонченной доблести и героизма, порожденного вашими пороками и гордыней, но ты увидел бы там человека, который своим тихим смирением и мужественным самоотречением, незаметно для других, проявляет больше душевной силы и добродетели, чем любой из ваших героев, прославивших себя в кровавой битве или в двуличном правительстве. Не будь этих героев, не будь у вас попов и философов, Фауст, поверь, врата ада быстро закрылись бы. Разве ты можешь сказать, что знаешь человека, когда ты искал его только на ристалище пороков и наслаждений? А знаешь ли ты самого себя? Дай мне глубже проникнуть в твою душу, подобно буре я раздую жар, пылающий у тебя в груди. Если бы у меня была тысяча человеческих языков, если бы я продержал тебя в этом магическом круге много лет, то и тогда у меня не хватило бы времени рассказать тебе о всех последствиях твоих дел и дерзаний. Нить несчастий, сплетенная твоей рукой, протянется сквозь столетия, и будущие поколения когда-нибудь проклянут самое свое существование за то, что ты в часы безумия удовлетворял свои прихоти и брал на себя роль судьи и мстителя. Смотри, дерзкий, какое значение приобретают ваши поступки, которые вам, слепцам, кажутся столь незначительными. Кто из вас может сказать: «Время сотрет следы моего существования»? Знаешь ли ты, что такое время и существование, что значат эти слова? Разве капля, падающая в океан, не увеличивает количества воды в нем? И ты, не знающий, где начало, середина и конец, схватил своей отважной рукой цепь судьбы и пытался разгрызть ее звенья, зная, что их ковала Вечность! Теперь я срываю с твоих глаз завесу и наполняю твой мозг отчаянием!

Фауст закрыл глаза руками, — червь безумного страдания грыз его сердце.

Д ь я в о л: Узнай же итог своей жизни, пожни то, что посеял! Вспомни при этом, что я не исполнил ни одного из твоих преступных поручений, не предупредив тебя о последствиях. Вынужденный тобою, я как будто нарушил законы судеб, а на самом деле я, дьявол, стою здесь перед тобою, ни в чем не повинный, ибо все это были деяния, которых требовало твое собственное сердце.