Неля Гульчук - Терновый венец Екатерины Медичи

Едва закончилось благословение папой высокопоставленных особ королевства, на смену душевному порыву французского монарха быстро пришли политика и расчет.

– Ваше Святейшество, когда вы намерены приступить к переговорам и окончательному утверждению и подписанию договора? – спросил король.

– Сегодня же, после короткого отдыха, – ответил папа.

Во второй половине дня Климент VII и Франциск I приступили к переговорам, касающимся в первую очередь личных интересов Его Величества и Его Святейшества. Бракосочетание герцогини Флорентийской и герцога Орлеанского являлось лишь поводом для осуществления их замыслов.

Климент VII постоянно искал возможности для гарантии своей самостоятельности, ловко лавируя между монархами могущественных государств. Он всегда считал, что испанская империя более опасна для Италии, чем французское королевство. Господство клана Медичи во Флоренции вновь стало возможным только под покровительством императора. Но Климент VII желал быть выше Карла V. Он был убежден, что только по его повелению подданные могут судить и свергать королей, а папу никто не смеет судить. Необходимость обеспечить папскому престолу стабильность стала для него превыше всего на свете.

Франциск I не сомневался, что Климент VII вступил с ним в переговоры, чтобы подготовить западню для беспокойного Карла V. Этот союз помог бы свергнуть в Италии господство испано-габсбургской династии и тем самым спасти интересы папского абсолютизма.

Французский король главным в предстоящих переговорах и бракосочетании видел возможность при поддержке и содействии папы отвоевать у императора Милан, Геную, Неаполитанское королевство и герцогство Урбино. Хотя номинально Екатерина еще продолжала носить титул правительницы Урбино, герцогство предстояло отвоевать у семейства Делла Ровере.

Происхождение Екатерины в данной ситуации для французского короля не являлось особенно важным, ведь она выходила замуж не за дофина, который, благодаря Господу, отличался, как и второй сын, отменным здоровьем.

В беседе с глазу на глаз папа и король должны были уточнить все статьи брачного договора, который утверждался обеими сторонами уже в течение двух лет.

Ни папа римский, ни король французский не могли забыть, каким унижениям подвергал их Карл V: папу – разгромом Рима, короля – позорным пленением его самого и его старших сыновей. Тяжкие воспоминания и того и другого постоянно взывали к отмщению. Они вместе посетовали на общие несчастья.

Из окон зала, где проходили переговоры, открывался великолепный вид на море.

– Даже небеса оказывают нам и нашим чадам явное благоволение. Я даю в приданое Екатерине сто тысяч экю при условии, что она откажется от своих владений во Флоренции.

Папа выжидающе поднял брови.

– Ваше предложение я считаю приемлемым, – согласился король. Со своей стороны он тоже не скупился. – Я подтверждаю, как и было согласовано прежде, предоставить ренту в тридцать тысяч ливров для принца, десятитысячное наследство и полностью меблированный замок для его жены. Вы же, Ваше Святейшество, со своей стороны должны помочь юным супругам вновь обрести для их совместного правления герцогство Урбинское.

Климента VII это удовлетворило.

Франциск I хорошо понимал ситуацию – он был уверен, что необходим папе.

– Это будет многообещающий брак, – продолжил король и напомнил о главном, – при условии, что Милан, Генуя и Неаполитанское королевство будут принадлежать французской короне.

– Отлично, – очень спокойно, с улыбкой произнес римский первосвященник, – к этому решению я пришел уже давно. Приданое невесты обогатилось дивными драгоценностями, подаренными лично мной: «Неаполитанским яйцом», «Миланским пиком» и «Генуэзской скрижалью».

Король поклонился и поцеловал папе руку. Названия драгоценностей красноречиво подтверждали, что через восемнадцать месяцев после церемонии бракосочетания папа окажет содействие королю Франции в завоевании этих территорий.

Переговоры не ограничились только обсуждением выгод от предстоящего бракосочетания. Король, который прекрасно понимал, как сильно Церковь нуждается в реформе, обратился к папе с просьбой.

– Ваше Святейшество, меня крайне волнует, что количество протестантов, которых я все еще продолжаю поддерживать, значительно выросло в моем королевстве. Они стали сплоченней и решительней, открыто отрицают все церковные авторитеты, во весь голос заявляют, что человек может сам без посредничества Церкви решать напрямую с Богом вопрос о своих грехах. Неприятие доктрин Церкви грозит перерасти в противостояние государственному правлению. Многие министры и знатные дворяне требуют применения самых суровых мер к протестантам.

– Что же предлагаете вы, сын мой? – поинтересовался Климент VII и внимательно взглянул на короля.

– Мне бы хотелось сохранить единство своего королевства и свободу мысли. Я хочу убедить лютеран вернуться в лоно католической общины. Этими мирными мерами мы лишим Карла ореола предводителя христианского мира.

– Вы уверены, сын мой, что сдержанность, взаимопонимание и истинная религиозность одержат победу над фанатичными еретиками?

– Я приложу все усилия, чтобы уладить этот конфликт с честью, как подобает гуманному правителю просвещенного государства.

Король смиренно склонил голову.

Климент VII решил поддержать короля в этом вопросе. Он был доволен, что его новый всесильный союзник попросил об одолжении, которое, на его взгляд, по сравнению с требованием о территориальных изменениях в Италии было легко выполнимым. Святой отец благословил короля Франции.

– Благословение Вашего Святейшества в этом вопросе для меня является неиссякаемым источником вдохновения, – выразил благодарность папе король, которого сама идея покарать некоторых подданных за приверженность к реформистским философским воззрениям приводила в ужас.

Так завершились переговоры о заключении брака между Генрихом Орлеанским и Екатериной Медичи, герцогиней Флорентийской, искусно проводимые в течение более чем двух лет и имевшие целью вернуть влияние Валуа в Италии.

Вечером серебряные трубы возвестили о приглашении к пиру, который устраивал король в честь высокого гостя.

На пир собралась вся вельможная знать в роскошных нарядах. Король любил изысканность в одежде и являлся образцом для подражания. Это было настоящее соперничество тщеславия – ярких нарядов, великолепных драгоценностей, стоивших целые состояния: пурпуэны и шоссы из золотой парчи, красного, синего, белого и черного бархата, усеянные блестками; поверх пурпуэнов накидки до пояса, подбитые мехом, береты, украшенные шнурами из жемчуга и страусовыми перьями, на мужчинах; парадные робы из парчи с расходящимися полами спереди, сюрко, отделанные вышивкой и переливающимися камнями, на дамах.