Неля Гульчук - Терновый венец Екатерины Медичи

По нерушимым правилам поединков, Генрих должен был положить конец этой зловещей сцене, обратившись к победителю: «Вы – благородный человек!»

Под пристальным взглядом Дианы он не осмелился сделать этого.

– Вы исполнили свой долг, де Шабо, – сухо произнес Генрих, – ваша честь теперь восстановлена.

Монморанси, втайне радуясь произошедшему, напомнил о традиции: победитель должен обойти ристалище кругом почета. Ги де Шабо наотрез отказался от этого слишком опасного чествования.

Король, взявший себя в руки, пригласил Ги де Шабо к себе на трибуну и, как только тот приблизился к нему, заставил себя обнять его.

В этот момент бешеный гнев охватил толпу юных приверженцев побежденного, и они накинулись на немногочисленных друзей победителя. Воспользовавшись образовавшейся свалкой, народ повалил ограждения и стал выражать свою радость самым диким способом: присутствующие на поединке ворвались в палатку де Вивонна и набросились на еду, приготовленную им для пира. Они ели, пили, веселились, растаскивали дорогую посуду. Король воспользовался этими беспорядками, чтобы выплеснуть свой гнев. Он приказал гвардейцам восстановить порядок, используя любые средства.

Все завершилось жестоким побоищем, оставившем на поле множество жертв, которые не были предусмотрены для удовлетворения мести мадам.

Как только порядок был восстановлен, запели трубы. В сопровождении двора, Екатерины и Дианы, бледной, со сжатыми губами, не пытавшейся даже скрыть свою ярость, Генрих покинул ристалище, даже не взглянув на защитника своей чести, когда его, бесчувственного, уносили с поля.

Франциск де Вивонн мог бы жить, но, безутешный от унижения и поражения, он сорвал свои повязки, позволив своей жизни истечь вместе с кровью от полученной раны.

Даже после знаменательной дуэли, закончившейся поражением Дианы, ее влияние на короля становилось все сильнее.

Однако она страдала от того, что не может занять место, соответствующее ее истинному могуществу. Быть вдовой крупного сановника королевства – недостаточно. Диане захотелось большего – получить собственный титул. Король мог его даровать, признав права фаворитки на герцогство Валентинуа, которое Людовик XII создал для Чезаре Борджа, объединив графства Ди и Валенс, проданные ему семейством Сен-Валье. Идея прибрать к рукам не только наследство, но и все земли, принадлежавшие когда-то ее семье, целиком завладела мыслями могущественной фаворитки. Она вернет все родовые замки! Более того – станет герцогиней! А добиваться желаемого в объятиях короля она умела!

И Генрих, не раздумывая, оказал ей эту милость, снова доказал силу своей любви, усилив власть и богатство своей любовницы.

Диана де Пуатье, вдова Луи де Брезе, вступила во владение этими землями, оспариваемыми ранее Короной, как законная наследница своего отца, дабы в мире и покое пользоваться ими себе во благо.

Кроме того, король подписал жалованную грамоту, по которой госпоже де Брезе присваивался титул герцогини де Валентинуа. Этой грамотой король возвысил свою фаворитку до уровня представителей правящей династии. До сих пор герцогский титул являлся привилегией принцев и принцесс королевской крови.

Это пожалование вызвало возмущение при дворе.

Экстравагантное поведение короля подверглось критике со стороны придворных:

– Нельзя даже выразить словами, до какой степени дошло влияние и всемогущество вдовы сенешаля. Поневоле пожалеешь о госпоже д’Этамп…

Все герцоги королевской крови были шокированы, но на их возмущения ни король, ни фаворитка, ни их сторонники не обращали внимания.

Генрих II продолжал осыпать свою любовницу почестями и подарками.

Фаворитка, которая подписывалась теперь «Диана де Пуатье, герцогиня де Валентинуа, графиня д’Альбон, госпожа де Сен-Валье», стала еще высокомернее и алчнее, чем прежде.

Осенью Екатерина родила девочку. Ее назвали Клаудией в честь матери Генриха королевы Клод.

Генрих возобновил свои редкие ночные посещения Екатерины. В промежутках между родами жена делила мужа с его любовницей. Королю нужны были новые сыновья.

Екатерина сидела в высоком кресле в своем кабинете в Лувре и с интересом изучала старинный фолиант, на титульном листе которого золотыми буквами было написано: «Генеалогия герцогов Лотарингских».

Будущая королева должна знать все о своих подданных!

Это было собрание сведений, как вымышленных, так и истинных, заверенных подписями и печатями нотариусов прошлых царствований.

Дойдя до последнего документа, она медленно закрыла книгу и задумалась: «Гизы хорошо постарались!.. Теперь мне понятно, на что опирается вся их уверенность в своих притязаниях. По этим записям выходит, что их предки ведут начало от самого Карла Великого. Недаром Диана так усердно выпестовывает этих стервятников. Прав был король Франциск, предупреждая, что Гизов надо остерегаться. Пока не поздно, им надо подрезать крылья. Если бы только Генрих внимал моим советам…»

Каждой новой власти свойственно создавать своих идолов. При воцарении Генриха идолов в лице Гизов упорно стала создавать Диана де Пуатье, ставшая с легкой руки своего любовника герцогиней де Валентинуа. Сыновья герцога Клода де Гиза стремительно набирали силу и власть, особенно Меченый – Франциск де Гиз – и Карл Лотарингский, а теперь вот и Клод д’Омаль.

Екатерина была крайне обеспокоена недавно состоявшейся свадьбой дочери Дианы с Клодом де Гизом, герцогом д’Омалем, закрепившей могущественный союз Гизов и Пуатье. Супругу Луизы де Брезе удалось добиться дружбы мадам и, главное, укрепить ее доверие к клану Гизов.

От итальянских послов Екатерина узнала, что Карл Лотарингский часто обедает за одним столом с герцогиней де Валентинуа и что оба они образовали вместе с Франциском де Гизом нечто вроде Секретного совета.

Пока новоиспеченная герцогиня де Валентинуа умножала свои богатства и укрепляла свое могущество, Екатерина, воодушевленная победой на дуэли Ги де Шабо, не дремала, строила планы на будущее в связи с предстоящей коронацией и думала, как поколебать все возрастающее влияние фаворитки.

После смерти Франциска I государство являло собой весы, коромыслом которых был ее любимый и слабовольный муж, попавший под абсолютное влияние своей любовницы, а чашами два ненасытных семейства. Фаворитка постоянно приводила их в равновесие, противопоставляя высочайшему покровительству, которым пользовался у короля Монморанси, опасное величие Гизов. Екатерина задумала мудрой политикой разрушить это равновесие и при этом, как обычно, остаться в тени.