Наталья Павлищева - Княгиня Ольга

Княгиня, оглядев франтовато, не по погоде, разряженного посла, что-то выговорила Добромиру, тот оправдывался, в конце концов остальную одежду действительно сложили в сани и повезли за конниками. Сама Ольга тоже сидела в санях, она уже не могла, как раньше, скакать на лошади, но довольно толково распоряжалась сборами на охоту и выездом. По тому, как женщина оглядела лук и стрелы, Калокир понял, что не так давно русская правительница стреляла сама. Для него большой русский лук оказался внове, византийцы пользовались гораздо более легкими. Попробовав натянуть тетиву, грек вдруг с ужасом понял, что ему понадобятся все силы, чтобы пустить стрелу с полной руки, луки русичей требовали огромных усилий. На охоте он убедился, что те бьют навылет даже крупного лося.

Охота удалась, но Калокир основательно замерз и только из гордости не пожелал все же одеться. Когда прибыли обратно на княжеский двор, Ольга что-то говорила Добромиру, тот кивал. Калокир понял, что про него, не успел окоченевший грек расположиться у огня, как за ним пришел переводчик и позвал в баню.

— Куда? — изумился грек.

— Тебе попариться надо, иначе занедужишь, промерз ведь.

Насчет попариться Калокир не совсем понял, но чувствовал, что прогреться действительно нужно, и как только эти русичи могут долго находиться на таком холоде? Добромир, услышав про холод, посмеялся:

— Да где ж холод-то? Чуть приморозило.

Окончательно сразила грека баня. Это сооружение ни в малейшей степени не походило на константинопольские термы. Здесь было практически темно и очень жарко. А когда Добромир стал плескать горячим напитком на раскаленные камни и от них повалил пар, Калокир решил, что его напарник пытается потушить пламя. Но пламени не было видно, а Добромир намочил в воде связанные вместе ветки дерева и… принялся хлестать себя по плечам и бокам, пытаясь достать до спины! Это было уже выше понимания грека! Он слышал, что русичи дома моются в очень странных условиях, но чтоб так?! Добромир позвал его к себе на деревянную полку, показал, чтоб прилег.

— Зачем? — изумился грек. Здесь не было привычного удобства, лежать нужно на голом дереве, но подчинился.

В помещение вошел крупный холоп, тоже взял прутья дерева, старательно намочил их в горячей воде и принялся хлестать Калокира. Грек взвыл благим матом! Холоп остановился, недоуменно глядя на посла, а Добромир вдруг от души расхохотался. Он попытался объяснить Калокиру, что так надо, попросил снова лечь и потерпеть, будет приятно. Грек мало поверил в возможность получить удовольствие от хлестанья горячим веником по своей спине, но не выскакивать же из бани в чем мать родила на потеху всему Киеву! Чтобы он не пугался, теперь под удары лег сам Добромир. Грека очень удивило, но русич явно получал от этой пытки удовольствие. Немного погодя Калокир привык к пару, окутавшему все помещение, и тоже позволил похлестать себя прутьями. В бане стоял деревянный дух, терпко пахло напитком, которым поливали камни, было почти ничего не видно, и грек даже расслабился. Холоп теперь не усердствовал, охаживая мокрыми ветками его тело, было действительно приятно, Калокира разморило. Но оказалось, что это не все, стоило греку основательно прогреться, как Добромир потащил его наружу в снег! Грек отчаянно упирался, во-первых, как можно выйти во двор без одежды?! Во-вторых, он весь красный от жары, а там снег! Неужели обязательно одеваться на крыльце, нельзя ли одеться здесь? Добромир не сразу понял, а потом снова захохотал:

— Да никто еще одеваться не собирается! Мы поваляемся в снегу и еще попаримся.

— Что?! После такого жара валяться в снегу?!

Добромир с холопом с трудом вытолкали грека в снег, он снова орал благим матом, а заскочив обратно в баню, сам плеснул на камни из ковшика и схватился за веник. Позже, лежа без сил у себя на лавке, он блаженно стонал, мучения, принятые в этом аду, теперь казались сплошным удовольствием. Но грек не был уверен, что еще раз вынесет такой кошмар. Видно, княгиня распорядилась специально полечить его таким способом, опасаясь, чтоб не простыл. Надо запомнить и при случае рассказать, как русские иногда лечат своих больных.

Каково же было изумление Калокира, когда тот узнал, что русские так парятся в бане всякий раз. А тогда Добромир еще и напоил его медом, и грек проспал не только ночь, но и половину следующего дня. Когда проснулся, в окно давным-давно светило солнце. Грек чувствовал себя точно заново родившимся, куда-то пропали все хвори, какие и были в теле, хотелось петь. Но заняться вокалом не пришлось, явившийся Добромир сообщил, что приехал князь. Калокир заволновался, забылась и вчерашняя охота, и даже мытье в бане, он должен увидеть князя Святослава как можно скорее.

— Зачем? — удивился Добромир.

Калокир, подумав: «Так я тебе и сказал!», однако ответил:

— У меня послание к князю Сфендославу от императора Никифора Фоки.

Грек уже чувствовал себя не расслабленным парной человеком, а послом огромной сильной державы, облаченным особым доверием императора, хитрым царедворцем, посланным не обмануть, нет, направить в нужное русло огромную энергию этой страны и ее правителя князя.

Но Святослав тоже не торопился принять Калокира, у него были свои дела. Грек видел русского князя издали, тот действительно, только приехав, отправился распоряжаться постройкой судов, потом, видимо, обедал и беседовал с княгиней, а вечером снова уехал. Добромир сказал, что недалече, завтра будет дома и его примет. Получилось немного не так, князь не смог вернуться и позвал Калокира к себе. Об этом греку сообщила княгиня через своего священника, велев, если хочет говорить с князем, ехать к нему в Вышгород.

Теперь Калокир не сопротивлялся, когда его, усадив в сани, плотно укрыли меховой накидкой, лучше не мерзнуть, чем потом испытывать хлестанье прутьями по голой спине. Царедворец уже опомнился и снова чувствовал себя утонченным человеком, попавшим к варварам.

Князь Сфендослав разгромил Хазарию? Прекрасно, хазары давно перестали быть друзьями и верными союзниками Византии. Константинополю совсем ни к чему, чтобы Русь закреплялась на берегах Русского моря, и так уже Херсонес зовут по-своему — Корсунью. По задумке Никифора Фоки Сфендослав теперь должен основательно подорвать силы мятежной Болгарии. Хотя после смерти Симеона болгары все больше склоняют головы перед Константинополем, в стране пока много тех, кто хотел бы независимости от Византии, Болгария еще сильна. Пусть царь Петр просто игрушка в руках Никифора, но не он один в Преславе. Болгарию надо поставить на колени, это сделает Сфендослав. У Руси сейчас одни друзья — угры, остальные только союзники. Война с Болгарией подорвет и саму Русь. Конечно, Сфендослав силен, как никто до него, он умный полководец, удачлив, расчетлив, очень смел, но он не умеет плести такие хитрые сети, какие много столетий плетут византийцы. Роман Лакапин в свое время направил силы русичей на Табаристан, это, во-первых, заставило поволноваться арабов, во-вторых, отвлекло русов от самой Византии. Теперь война с Болгарией снова отвлечет Сфендослава от Константинополя. И подскажет направление удара русскому князю Калокир. Но главное — русы должны перестать воевать греческие владения в Крыму! Это беспокоило Никифора Фоку гораздо больше Болгарии. Калокир пообещает, что в случае войны между Русью и Болгарией Византия будет смотреть на усилия князя Сфендослава сквозь пальцы. Это поможет русским отвлечься от Крыма и увязнуть в болгарской войне.