Эммануил Флисфиш - Кантонисты

19 февраля 1855 года жестокий царь сошел в могилу. Реформы наследника Николая I — Александра II не могли не коснуться и еврейской жизни. Комитет по еврейским делам обратил внимание царя на необходимость преобразования еврейской рекрутчины с ее ужасами: ловлей малолетних и отдачей их в кантонисты, штрафниками и пойманниками.

В этом отношении были сделаны изменения, и в первую очередь отменен прием малолетних рекрутов. Тем самым отпала забота о спасении душ малолетних, потому что прекратились огульные крещения. Вывелось из практики награждение выкреста премией в 25 рублей. Это было хорошо и в другом отношении. Был положен конец проделкам некоторых плутов, повторявших над собой крещение помногу раз в разных местах.

Спустя некоторое время последовал указ об освобождении воспитанников всех кантонистских школ, имевшихся в России. Это, однако, касалось только русских солдатских детей, но еврейские кантонисты освобождению не подлежали. Те из них, которые достигли к тому времени 18 лет, зачислялись в войска и отправлялись в центральные губернии страны. Относительно других, не достигших этого возраста, в указе об освобождении кантонистов было оговорено, что обращенные в православие еврейские мальчики не возвращаются в свои семьи, а должны быть отданы на попечение православным.

Другим указом были отменены прием штрафников за недоимку рекрутов и представление пойманников. Отныне евреи должны были приниматься в солдаты на тех же условиях, какие были определены для коренного населения.

Таким образом, был положен конец рекрутской инквизиции, длившейся 29 лет и составляющей страшный период в истории русских евреев. И тем не менее новый общий указ о воинской повинности предвидел некоторые ограничения в отношении евреев.

Пройдя через муки кантонистских школ, юноши служили в армии в течение 25 лет. После их выхода в отставку образовался класс людей, так называемых «николаевских солдат». Это были люди малоразвитые, грубые, забывшие родство, оторванные от своей народности и не приставшие к другой. Отставки первых «николаевских солдат» происходили, к счастью для них, уже в царствование Александра II. Несмотря на долголетнюю службу, законодательство Николая I отказывало этим отставникам в праве селиться там, где они несли военную службу, то есть вне черты еврейской оседлости.

Переход от службы к отставке не был связан с резкой переменой в жизни солдата. Получив при Александре II право оставаться на месте, где он служил, отставной «николаевский солдат» еще до того, что он покидал навсегда казарму, готовил себе занятие. В большинстве случаев он избирал какое-нибудь ремесло.

В то время внутренние губернии испытывали нужду в ремесленниках. Еще в сороковых годах по указу Николая I были отобраны крестьяне у однодворцев. Поместные дворяне сообразили, что крепостному праву рано или поздно придет конец. Поэтому они перестали заводить своих портных, сапожников и тому подобных мастеровых. Крепостные ремесленники стали в редкость и в скором времени в них ощутилась большая нехватка. Единственным мастером на селе остался грубый кузнец, который едва умел сварить сломанный лемех у мужицкой сохи. Для починки любой вещи, начиная от остановившихся часов и поломанного ключа или носильного платья и обуви, надо было отправляться в губернский город, отстоящий иногда на сотню верст от деревни, где жил помещик. Все это делало жизнь дворян крайне неудобной. Отставники, прослышав о создавшемся положении, сообразили, что это сулит им известную выгоду. Они стали появляться в помещичьих деревнях с предложением своих услуг. Шло это таким образом: еврей-купец, торговавший «вразвоз», узнавал, что сельским господам нужны мастера. Тогда он брал с собой своих единоверцев портных, сапожников, слесарей и т.п. Один торговал, другие «работали починки». Круглый год они совершали планомерный объезд городов и деревень Воронежской, Курской, Орловской, Тульской, Калужской и других великорусских губерний. «Знакомые господа» были им рады и часто с нетерпением ждали их к себе. Создав где-нибудь в чулане свою передвижную мастерскую, Хаимы, Мееры начинали мастерить. Брались они за все, что хоть как-нибудь подходило под их специальность. Чинили тяжелый замок от амбара и исправляли дамский веер, выводили пятна с сюртука жирно пообедавшего барина и штопали тонкую ткань протершейся турецкой шали.

Едва еврей мастеровой успевал окончить работу в одном месте, как его уже тащили в другое и потом в третье место, где он тоже был нужен. К тому же эти мастера на все руки брали за работу гораздо дешевле губернских мастеров. Русское население вообще охотно пользовалось услугами еврейских ремесленников. Оно ценило их за трезвый образ жизни и серьезное отношение к своему делу.

Помимо ремесленников, из солдат образовалась и другая многочисленная группа, которая ничему не научившись ни до, ни во время действительной службы, взялась за торговлю. Толкучка и мелкий разносной или развозной торг были их сферой деятельности. Для «николаевских солдат» вообще не существовало приличных и неприличных занятий. Принадлежа по своему происхождению к низшим слоям еврейской массы и проведя затем добрую половину своей жизни в казарме, где они воспитывались на понятиях этой грубой среды, отставники мало задумывались над темными для них вопросами нравственности и не обращали внимания на общественное мнение.

Мало-помалу странствующие ремесленники и торговцы оседали на местах, приписываясь к мещанскому сословию городов. Поскольку в больших городах приписка была сопряжена с расходами, некоторые стали селиться в более мелких городах и деревнях. Меньшая часть отставников пошла назад в «места свей прежней оседлости». Ассимилировавшись в некоторой степени, нарушив по необходимости религиозные праздники, святость субботнего отдыха и вкусив «трефную» пищу, они опасались враждебного отношения со стороны ортодоксальных единоверцев «черты», но тяга к местам, где проходила их юность, брала верх.

Таким образом во внутренних губерниях России впервые появляется местное оседлое еврейское население, не знавшее к тому же катальной системы. Рекрутчина в известной степени уничтожила еврейскую «изолированность» и «обособленность», и в этом отношении цель Николая I была достигнута.

К концу своей службы, когда связь с казармой ослабевала и стали одолевать мысли об устройстве своего будущего, наступало влечение к семейной жизни. Спрос, как известно, вызывает предложение, а поэтому в черте оседлости предприимчивые люди создали промысел невестами, доставляя их «николаевским солдатам». Организовав транспорт невест, сваты пускались с ними по внутренним городам и селам России.