Дороти Даннет - Весна Византии

В день отъезда Асторре на добрых полчаса задержал их на выезде из города, повторяя все те наставления, о которых мог забыть. Годскалк, также провожавший их до ворот, отмалчивался и не молился, ― по крайней мере, вслух. Николас также попрощался со священником, мрачно и суховато. Это вполне отражало его чувства. Лоппе он наотрез отказался взять с собой, как бы тот ни настаивал.

Зато с теми пятнадцатью наемниками, которые должны были сопровождать его в пути, Николас подружился очень быстро, и вскоре уже вовсю обменивался шутками, не забывая при этом поддерживать в отряде дисциплину. Предстоящее путешествие его ничуть не страшило. Человек, прошедший через Альпы в разгар зимы, едва ли должен был опасаться Понтийских гор. Окончательно оправившись от болезни, фламандец чувствовал себя крепким, как никогда, и готовым к любым испытаниям.

Впрочем, никаких особых испытаний он и не ждал, ― если не считать холода. Перевалы были во власти людей, которые вполне могли ограбить одинокого путника, но никогда не стали бы нападать на вооруженный отряд, и напротив, с удовольствием предложили бы за деньги крышу, пищу и любые полезные сведения.

В сведениях Николас нуждался особо, что же до всего остального, ― они везли с собой палатки из воловьих шкур, а также припасы и сено для лошадей. Дальше в горах за малую толику масла и вина они вполне смогут получить укрытие от дождя, снега и хищников в небольших деревянных хижинах.

Путешествие началось именно так, как Николас и предполагал. Поднимаясь по лесистым склонам, они охотились, ловили рыбу и наслаждались свободой. С собой отряд прихватил сокольничих Асторре, и теперь Николас с удовольствием обучался их искусству. По вечерам наемники, рассевшись вокруг костра, травили байки со всех концов Европы, откуда они были родом. У Николаса не было столь богатого военного опыта, как у этих солдат, зато он развлекал их забавными историями в стихах и в прозе или похабными песенками, от которых те хохотали до слез.

Впрочем, бывший подмастерье уже начал сознавать, что этот дар годится лишь для того, кто хочет управлять небольшими группами людей.

Истинно великие вожди привлекают своих последователей совсем по-другому…

Поднимаясь все выше, они постепенно оставили позади ореховые рощи и дубовые леса; начались хвойные чащи, где снег до сих пор еще лежал на ветвях деревьев, а на тропинках похрустывал ледок.

Здесь тоже жили люди, ― в деревушках, а порой и просто в шатрах, где рядом с людьми ютился и домашний скот. Когда стало известно, что Николас готов платить за информацию, его завалили самыми неправдоподобными россказнями, и пришлось даже брать заложников, чтобы добиться от них правды.

В свою очередь и эти люди пытались его чем-то подкупить: мехами, едой, а порой и собственными дочерьми или сестрами. То и дело Николасу предлагали девушку, которая разделила бы с ним постель. Он сознавал, что его отказы смущают как дарителей, так и его собственных спутников, но никогда ничего не объяснял. Когда ему предложили мальчика, он также со смехом отказался. Как выяснилось, поначалу слуги вообще считали его евнухом. Он пожалел, что не сможет рассказать им о том, скольким людям этого хотелось, чтобы это оказалось правдой…

На гигантском перевале лежал снег, ― оттуда они вышли на высокогорное плато Армении. Здесь им пригодились теплые плащи с капюшонами из грубой козьей шерсти. Лошади тоже были укрыты двойными попонами. Если не считать пары мелких несчастных случаев и пони, сломавшего ногу, продвигались они быстро и без приключений.

Несмотря на обилие новых приключений, Николас ни на миг не забывал об истинной цели своего путешествия. Он уже отыскал человека, которого ему порекомендовали в Мацке, и поговорил с ним.

Другого он подкупил на перевале, а также оставил одного из своих людей в Гумушанской долине. К тому времени он уже успел пообщаться со всеми профессиональными наемниками сопровождавшими отряд, и те точно знали, чего им ждать впереди. Они даже радовались предстоящему приключению.

Николас дождался, пока отряд минует перевал Вавук, к северо-западу от Байбурта, и наконец объявил долгий заслуженный привал. Здесь они разбили лагерь и решили передохнуть и здесь же наконец пришли долгожданные вести: Пагано Дориа настигал их во главе вооруженного отряда из двадцати человек.

Поставь себя на место другого человека.

Именно этим Николас и занимался все последние дни, и до мелочей выполнял все требования Тоби, Годскалка и Юлиуса, за исключением одной-единственной просьбы к Джону Легранту, когда тот направлялся во дворец. Впрочем, Николас полагал, что со стороны ничего необычного случайный наблюдатель не мог заметить, ― если только у Дориа не было соглядатаев в самом консульстве. Лишь два человека могли поведать ему о разногласиях в компании Шаретти.

Было вполне вероятно, что принцесса Виоланта станет расспрашивать Легранта, и тому придется открыть ей часть правды. Николас не знал, передаст ли она все, что узнает Дориа, и поверит ли тот ей. Впрочем, это не имело никакого значения: ведь в таком случае Дориа тем более мог решить, что время для решающего удара наступило. Гибель Николаса в путешествии, полном опасностей, была вполне закономерна и ни у кого не вызвала бы вопросов. Естественно, что муж Катерины де Шаретти стал бы законным наследником компании и император, дороживший Асторре и его солдатами, не стал бы возражать. После чего Дориа мог бы за серебро купить товары для Генуи и Саймона, а на кредит Медичи ― для компании Шаретти.

После чего всеми торговыми делами в Трапезунде заправляли бы только Саймон с Дориа, а бывшие союзники Николаса вернулись бы домой без гроша в кармане. И Саймон торжествовал бы у себя в Шотландии, рядом с очаровательной молодой женой и пятимесячным сыном, улыбающимся ему из колыбели.

Забудь о Саймоне. Забудь о Саймоне и думай о Пагано Дориа…

Годскалку и Тоби Николас говорил, что их враг ждет только удачного случая; но он больше не повторял этого предупреждения, и если оно и было принято к сведению, ― Николаса о том никто не известил. Как бы то ни было, бывший подмастерье заранее готовился к грядущему поединку, и за день до отъезда был рад узнать, что не ошибся. Пагано Дориа собирался последовать за ним.

Донес об этом незаменимый Параскевас, и по счастью, сообщил одному только Николасу. Вообще-то ему было запрещено общаться с тем наедине, но именно в этот день он очень спешил, и был вынужден нарушить приказ.

А новости оказались очень важные. Пагано Дориа собирал людей, лошадей и припасы под предлогом охоты. По крайней мере, так он сказал жене и слугам. Однако Параскевас в этом сомневался. В свиту генуэзец отобрал лишь самых близких людей, причем на каждого приходилось по несколько заводных лошадей. Все они были хорошо вооружены и брали с собой палатки, одеяла и плащи для холодной погоды. Кроме того, Дориа тайно взял с собой изрядное количество серебра, словно собирался нанять еще людей или купить какие-то товары.