Дороти Даннет - Весна Византии

― Нет, ― ответил Тоби, покосившись на Годскалка.

― Хочешь возглавить дело? ― поинтересовался тот.

― Вы можете назначить главой компании кого угодно, ― ответил ему Николас. ― Но я больше не намерен слушать чужих приказов.

― Даже от твоей нанимательницы? ― осведомился капеллан.

Фламандец в упор посмотрел на него.

― Она ― исключение… Всегда и во всем…

Асторре изумленно оглядел всех собравшихся:

― Вы что тут, с ума посходили?

― Нет, ― ответил ему Годскалк, ― я вижу перед собой человека, которому готов служить. А ты, Тоби?

― И я, ― подтвердил тот. ― У Лоппе далее спрашивать не надо. У Асторре тоже. Джон?

Легрант пожал плечами:

― А я никому другому никогда и не служил. В чем вопрос?

― Теперь уже ни в чем, ― сухо ответил Годскалк. ― Осталась всего одна проблема ― что делать компании Шаретти с этим верблюдом?

Николас, который уже приподнялся с места, опять уселся на стул.

― Думаю, он может подождать до завтра.

― Еще бы, ― подтвердил Асторре. ― А тебя самого пусть посмотрит наш лекарь. Богом клянусь, мастеру Юлиусу тоже наверное несладко пришлось!

Тоби тут же вскочил, но Николас отмахнулся:

― Пустяки! Дориа, сдается мне, тоже не ушел невредимым. ― Он поднялся с места и, прихрамывая, двинулся к выходу, а затем с улыбкой обернулся. ― Все не так скверно, как кажется, и я рад, что вернулся.

Дверь за ним закрылась. Лоппе покосился на Тоби, и лекарь велел:

― Помоги ему улечься в постель. Я зайду чуть позже.

Чернокожий удалился, и Асторре, которому явно не сиделось на месте, торопливо выскочил прочь. Тоби подошел к окну. Где-то далеко на улице гулко залаял пес, и другая собачонка затявкала в ответ, тоненько, как Виллекин. С кухни доносились возбужденные голоса, и хотя слов разобрать было невозможно, Тоби не сомневался, что они говорят:

― Вы видели его?.. Он вернулся!.. Он жив!.. Муж демуазель!.. Этот маленький чертенок так возмужал и изменился!.. Еще бороду отрастил!.. И шелковый плащ!.. И верблюд!.. Наш Никко!..

Он вернулся. Человек, отправившийся в рискованное путешествие и оставивший для друзей подробные заметки… Человек, создавший удивительного механического слона с часами… Человек, побывавший в императорских банях, ― и зачавший сына с женой собственного отца…

― Все по-прежнему, ― промолвил Годскалк. ― Все, что он сделал, навсегда останется с ним.

― Зато я изменился, ― возразил Тоби. ― Все плохое и хорошее… Я готов принять его таким, как он есть.

― Ты не изменился, ― парировал капеллан. ― Просто тебя, как и меня самого, заставили взглянуть правде в глаза и увидеть собственные недостатки.

Неожиданно послышался голос Джона Легранта, о котором они уже успели позабыть:

― Почему бы вам не оставить его в покое? Он не нуждается в вас. Я знаком с ним полгода, но до сих пор не могу отличить дурное от хорошего. Думаю, что и вы на это не способны… А если и разберетесь во всем, то только к его глубокой старости. Какая разница? Если вам нужен человек, за которым вы готовы последовать ― то он перед вами.

Никто ему не ответил. Тоби в глубине души прозревал истину: им нужно было нечто большее, чем просто глава компании, ― вот почему разочарование оказалось столь тяжким. Игрушки… У всех свои игрушки… Воистину, они заблуждались. Команда ― это одно, но семейные узы ― нечто совсем другое! Им следовало быть благодарными судьбе за ее милости, ведь у них был Николас…

А, теперь у них был Николас. Они подчинились, и после долгих месяцев упорного сопротивления у племени появился вождь. Теперь им предстояло понять, что это означает в действительности. То, что прежде они списывали на его молодость, воспитание и низкое происхождение, виделось теперь как признак самодостаточности… И странно, как мог никто не замечать этого прежде… Момент своего появления он рассчитал намеренно, чтобы добиться наибольшего успеха. Годскалк поначалу сомневался, что этой новой манеры Николас может придерживаться и дальше, ― но он убедился в своей ошибке на следующий же день, когда фламандец созвал их на совещание.

В гостиной, вокруг стола, расположились, помимо самого Николаса, Тоби, Годскалк, Асторре и Легрант, а также двое других, о чем Николас объявил без лишних церемоний:

― Я попросил Лоппе присоединиться, поскольку отныне домашние дела также очень важны для нас, а со временем станут еще важнее. Как наш казначей, он будет контролировать все расходы. Кроме того, в отсутствие Юлиуса нам будет помогать Пату, его старший помощник. Я буду говорить десять минут. Потом придет ваша очередь.

На вид он казался совершенно здоровым, ― должно быть, сказывалась привычка к частым побоям. Лишь лихорадке порой удавалось одержать над ним верх… Отросшую бородку Николас так и не сбрил, и никто не стал подшучивать над ним по этому поводу. Годскалк был огорчен. Судя по всему, отношения между членами компании Шаретти изменились окончательно, и отныне ничто не будет таким, как прежде.

Наконец Николас заговорил, и внимательно слушавший его капеллан подумал невольно, что теперь речь бывшего подмастерья похожа на четкую речь математика или военного… Или на безупречный лекарский диагноз.

Все, касающееся компании Шаретти, было изложено с предельной ясностью. Сперва их нынешняя ситуация. Они пробыли в Трапезунде семь недель и с выгодой продали или обменяли весь свой груз.

Как посредники и хозяева отряда наемников они заработали еще больше, и используя эти деньги и свой кредит, смогли сделать еще некоторые закупки.

В результате теперь в Керасусе на складах находилось триста тысяч фунтов груза, половина из которого принадлежала им самим, а вторая предназначалась для Венеции. Этим можно было загрузить галеру, оставив место для красителей, манускриптов и оплаты деньгами или товаром, который они получат из дворца, включая стоимость рейса в Батум.

― Фазис, ― промолвил Годскалк, и когда Николас покосился на него, он пояснил: ― Близ Батума, в Колхиде, находится река Фазис, у которой бывал Язон. Фазан ― это колхидская птица. Возможно, вы не знали… Клятва Фазана…

Фламандец по-прежнему смотрел на него.

― Тогда, возможно, Джон привезет нам яйцо. Мы подарим его герцогу Филиппу Бургундскому. А теперь я продолжу.

― Есть и расходы, ― промолвил Тоби, который сидел, сгорбившись, и не поднимал головы.

― Да, расходы. Прежде всего, нужно принять во внимание возможный невыгодный курс обмена денег. Кроме того, дома мы должны расплатиться за галеру, за потери, понесенные в Модоне, за шерсть, купленную в Пере, и прочие товары, приобретенные в кредит. Кроме того, у нас есть повседневные расходы, которые не оплачивает флорентийской миссии император.