Дороти Даннет - Весна Византии

― Никто его не изгонит, ― возразил Николас.

Тоби резко обернулся.

― Тогда пусть ваша компания лучше убирается обратно в Брюгге, ― непоколебимо отрезал минорит. ― Вашему капеллану там найдется работа.

Это замечание, направленное против отца Годскалка, исторгло у того тяжкий вздох.

― Да, брат мой, без сомнения, наш мир стал бы куда лучше, если бы все мы обладали вашей ревностной верой. Но если мессер Козимо позволит, у меня есть один вопрос. Не вас ли я видел снаружи с одним из моих друзей?

Скрестив руки на груди, минорит смерил священника взглядом.

― Сомневаюсь.

― Я не мог ошибиться. Ведь это был Пагано Дориа, недавно причаливший в Порто Пизано? Он недавно свел со мной знакомство, и я понял, что он проявляет интерес к планам компании Шаретти. Так вот, сейчас мне пришло в голову, не обязаны ли мы удовольствием видеть вас здесь каким-либо его словам?

Молчание.

Козимо де Медичи не выдержал первым:

― Что скажете?

Монах замялся.

― Я бы не назвал этого человека своим другом, он просто знакомый. Но это правда. Именно от него я узнал, что богатству и чести Флоренции угрожает сей недостойный греховодник. Вот почему я решил предупредить вас. Впрочем, я и не ждал благодарности.

― Джованни? ― обратился старик к сыну. ― Мне кажется, мы что-то слышали об этом Пагано Дориа.

Джованни де Медичи ласково улыбнулся.

― Разумеется, отец. Он заходил сегодня утром, чтобы навестить миланского посланника. Он также скоро собирается отплыть в Трапезунд.

Словно откуда-то издалека, до Николаса донесся голос старца:

― Вот оно что…

На несколько мгновений фламандец перестал замечать, что творится вокруг. Он подумал о Мариане и о том, что могло случиться в Брюгге, и внутренне похолодел. Всего пару минут назад горячая кровь текла в жилах, но теперь ее словно подернуло стылым ледком. Сделав над собой усилие, Николас очнулся и обнаружил, что Джованни еще не закончил говорить:

― Ну да, корабль мессера Дориа стоит на якоре в Порто Пизано. Он уже нанял команду и собирает груз на складах. Говорят, он намерен отплыть после Рождества. У него отличный парусник.

― Ясно, ― промолвил старик со вздохом. ― Вот она, человеческая природа! Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, фра Людовико. Вы видите, что человек, снабдивший вас сведениями, способными опорочить компанию Шаретти, действовал в собственных интересах. Разумеется, ваши подозрения могут быть вполне оправданы. Мы так и не смогли докопаться до истины в этой истории. Однако Пагано Дориа рассчитывал на то, что компания Шаретти с вашей помощью получит от нас решительный отказ, и тогда он сам станет флорентийским консулом при императоре Давиде.

― А такое возможно? ― поинтересовался Тоби.

― Вполне, ― подтвердил Николас.

― Отнюдь нет, ― возразил сын Козимо. ― Я уже сказал, что мессер Пагано отплывает в Трапезунд. Это правда, он собирается открыть там торговлю. Но он не может представлять Флоренцию, поскольку уже принял другое назначение. Отец, Дориа стал новым консулом Генуи на Черном море.

― Генуя! ― воскликнул Годскалк.

Николас замер в неподвижности, обдумывая все услышанное, а затем объявил вслух:

― Это не так страшно. Мы и раньше предполагали, что встретим сопротивление всем своим действиям как от генуэзцев, так и от венецианцев. Однако в Трапезунде всех объединит общая опасность. А до той поры просто придется удвоить осторожность. ― Он повернулся к Годскалку. ― Ты знал? Или просто догадывался?

― Догадывался, ― кивнул капеллан. ― Мы с Дориа познакомились в Пизе, и подозреваю, что это знакомство не было случайным. О Трапезунде он не сказал ни слова, но позже я навел справки. Фра Людовико, боюсь, вас использовали самым недостойным образом. Это многое меняет. Я надеюсь, монсеньор все же убедится, что компания Шаретти достойна доверия, хотя предлагаю вам срочно послать гонцов к кардиналу Бессариону, чтобы тот мог высказать свое суждение по поводу мастера Юлиуса.

Минорит попытался было возразить, однако старик вскинул руку.

― Нет. Суждение буду выносить я один.

В ожидании, Николас оглядывал собравшихся и размышлял над тем, сколь многого способен добиться умный человек. Наконец, Козимо де Медичи чуть привстал в кресле.

― Мое заключение таково. Компания Шаретти будет представлять Флоренцию, и мы подпишем все необходимые бумаги. Кроме того, я пошлю письмо кардиналу Никейскому. В случае отрицательного ответа Флоренция немедленно прекратит оказывать поддержку компании Шаретти. Император также будет поставлен в известность. Флорентийским купцам будет сказано, что они более не обязаны выполнять свои обязательства по заключенным сделкам. Если к тому времени вы успеете отплыть в Трапезунд, то, возможно, на месте обнаружите, что не способны окупить это путешествие. Таков ваш риск. Желаете ли вы принять его?

― Да, монсеньор, ― подтвердил Николас.

Старик долго и пристально взирал на него, затем обратился к монаху.

― Что скажете, фра Людовико?

Минорит успел слегка поостыть.

― В Генуе, как и везде, есть хорошие и плохие христиане, ― заявил он. ― Надеюсь, что я буду одним из первых, кого ваша милость известит об ответе кардинала. Разумеется, я принимаю решение монсеньора. Но золота я не дам, и не пошлю с вами никаких товаров. Все равно это будет напрасная потеря.

― Мы и не просили золота, ― поспешил заверить его Николас. ― Нам нужен только корабль. Можете наложить на него арест, если не получите денег. Или обратитесь к компании, если вас что-то не устроит.

― А как же груз? ― поинтересовался Козимо де Медичи. ― В этом монах прав.

― Я готов сам оплатить страховку вместо торговцев, ― заверил Николас. ― Надеюсь, что если все пройдет нормально, эти деньги к нам вернутся.

― Николас, это несправедливо, ― вмешался Юлиус. ― Мы не потянем таких расходов!

Из просто бледного он стал мертвецки-белым.

― И впрямь, это кажется несколько чрезмерным, ― поддержал мессер Козимо. ― В конце концов, перед нами не закоренелые преступники, фра Людовико. Мы ведем речь лишь о случайном юношеском проступке. ― Он повернулся к Николасу. ― Я сам оплачу страховку. Однако вы должны подписать все бумаги вместе с вашим стряпчим. Это меня вполне удовлетворит. Надеюсь, фра Людовико со мной согласится.

― Благодарю вас, монсеньор, ― поклонился Николас. Он в упор уставился на монаха, и тот, выждав пару мгновений, также склонил голову. Вид у него был по-прежнему возмущенный, но все же они пришли к соглашению.

― И вот еще что, ― произнес внезапно чей-то голос.

Ожидая самого худшего, Николас обернулся. Прямо перед ним стоял Джованни де Медичи.

― У меня к вам дело. ― Он протянул руку. ― Козимино совсем измучил мать и няньку, потому что эта штуковина опять запуталась. Какая-то игрушка… Игрушка, которая умеет ходить. Кто может привести ее в порядок?