Дороти Даннет - Весна Византии

Во Флоренцию она тоже приехала, нарушив приказ. Точнее, она просто заявила, что уезжает из Пизы, и Пагано был вынужден взять ее с собой. Катерина начала осознавать, насколько разочарован ее возлюбленный тем, что она по-прежнему слишком молода для брака; порой он просто не находил себе места, и тогда покидал дом в поисках развлечений. От друзей матери она слыхала, что мужчины, в отличие от женщин, всегда попадают в неприятности, стоит им выйти за порог: они слишком много пьют и проигрывают все деньги. Стоило лишь об этом подумать, и у нее слезы наворачивались на глаза. Пагано это заметил, и стал чаще оставаться с ней. Однажды, когда Катерина со своей няней-фламандкой отправилась за покупками, то по возвращении ей показалось, что у Пагано были гости. Но стоило сказать, что она чует какой-то непривычный аромат, как он тут же достал приготовленные ей в подарок духи, и Катерина почувствовала себя одновременно пристыженной и счастливой. Эти духи смешали специально для нее, и именно сегодня аптекарь явился доставить заказ. Никто в целом свете не мог сравниться с Пагано, ― даже если он до сих пор не позволял ей появляться на людях иначе, как в густой вуали, и не познакомил ни с кем из флорентийских князей.

Конечно, со своим отчимом Николасом она так и не встретилась, хотя тот и не уехал из Флоренции так быстро, как надеялся Пагано. Расспросив жениха, Катерина узнала, что не только Годскалк, но и матушкин лекарь и поверенный тоже находились во Флоренции. Разумеется, она прекрасно понимала, что ее немедленно отошлют домой, стоит кому-то из них увидеть ее до замужества, но Катерину задевало, что Пагано настолько не доверяет ей, что даже не хочет сказать название гостиницы, где они остановились. И вот однажды, вернувшись с прогулки, она обнаружила Николаса в своем собственном дворе. С ним был и священник Годскалк.

Бывший подмастерье очень изменился. Она уже успела позабыть, как скучно и дешево другие мужчины выглядят на фоне Пагано Дориа. Шрам на лице выделялся более отчетливо, чем ей запомнилось; и вообще, Николас казался каким-то озабоченным и слишком серьезным. Катерина невольно сморгнула слезы и шмыгнула носом, потому что как-никак Николас был частью родного дома… Однако выглядел он в точности так, как предупреждал ее Пагано, то есть как человек, вполне способный отослать ее домой во власянице и с поясом целомудрия. Звучало не слишком приятно… В старые времена весельчак Николас наверняка с удовольствием включился бы в игру, чтобы подшутить над матерью. Но теперь все было не так, как прежде…

Катерина взглядом проводила их со священником, затем поднялась по ступеням и в скверном расположении духа вошла в дом, а когда Пагано высказал недовольство, она ответила ему какой-то колкостью. Зачем ему вообще понадобилось встречаться с фламандцем?!

Ответ оказался скучным и неинтересным. Николас зашел совершенно неожиданно, желая купить часть груза, который вез Пагано. Выяснилось, что он вполне может остаться во Флоренции на все Рождество, но это ничего не меняет. Все равно праздновать Пагано с Катериной будут вместе и пригласят лучших друзей. И если Катерина не станет снимать вуаль, то он возьмет ее с собой, когда станет наносить визиты. У него множество друзей, которые будут рады познакомиться с ней. Будет музыка и выступления мимов. Будут балы и пиршества. Пусть только она никуда не ходит в одиночку, в особенности в такие места, где может встретиться с Николасом.

Вечером жених принес ей браслет, а еще марципанов, и собачку, и платье, которое она будет носить лишь при нем одном, как только у нее грудь станет чуть попышнее. Катерине понравилось, когда он ей это показал и погладил по груди. Прежде чем лечь в постель, она опять приняла горячую ванну и новые лекарства, которые аптекарь доставил вместе с духами. Теперь уж она догадалась, для чего они нужны и, конечно, не стала возражать. Порой после ухода няни она еще раз вставала с постели и пила их опять…

К этому времени о присутствии загадочной незнакомки в вуали в доме Пагано Дориа стало известно Николасу по той простой причине, что он приказал наблюдать за особняком. Женщина его ничуть не заинтересовала. Что же касается планов Пагано Дориа по отношению к компании Шаретти ― то это было совсем иное, и Николас старался во всем проявлять бдительность. Парусник уже полностью укомплектовал команду, и груз у него был другой, чем у Николаса, так что тут соперничества возникнуть не могло. Но когда он стал набирать свой экипаж, то постарался убедиться, чтобы никто из матросов не был связан с Дориа. И он взял лучших советников ― Мартелли, Нерони, Корбинелли, которые должны были помочь ему с поиском нужных людей, вплоть до маляров и плотников.

Внешняя угроза, пусть даже слабая и нереальная, помогла сплотить маленькую группу. Также она скрыла за собой куда более важные проблемы. Об одной из этих проблем уже говорил Юлиус: позиция Николаса в качестве главы компании была чистой формальностью. Власть принадлежала ему лишь номинально, поскольку он был мужем Марианы. У него оказалось немало задумок, которые пришлись остальным по душе, однако, судя по всему, основным талантом фламандца было изощренное планирование, и порой это приводило к неприятностям, так что даже Мариана сомневалась, в состоянии ли он контролировать собственные способности. Николас прекрасно сознавал, что именно поэтому Тоби и Юлиус ходят за ним по пятам, как сторожевые псы. Что бы он ни выдумывал, какие бы планы ни строил, ― он не должен больше никого убивать. Честная сделка…

И вот теперь фламандец должен был показать, на что способен, с одной стороны принимая меры против Пагано Дориа, а с другой ― осиливая неподъемное бремя полного оснащения торговой морской экспедиции. Это была совершенно новая и неизведанная для него область, однако стоило ему в это ввязаться, как Николас увлекся настолько, что совершенно позабыл о прежнем своем желании произвести впечатление на окружающих. Он даже не подозревал, что именно его бодрость духа и самоуверенность заражали окружающих и заставляли следовать за ним.

Он платил экспертам и своими вопросами досуха вычерпывал их познания. Бывший подмастерье пытался всему научиться из первых рук. Людям нравилось обучать его. Он ото всех принимал советы. Целый день он провел в сухих доках Пизы, болтая с плотниками. Он изучил запасы зрелого дерева в цитадели и посмотрел, как сплавляют свежесрубленный лес по реке Арно, собственноручно потрудился с пилой и рубанком, и наконец стал знатоком тканей.

Николас заглядывал в печи и подолгу болтал с хлебопеками и мыловарами. В облаках пыли он вел беседы с каменщиками, говорил со стариками, чьи руки были скрючены от тяжелой работы и учился упаковывать груз. Он отыскал таверны, любимые моряками, и там пил и ел ливерную колбасу, и болтал о погоде, течениях, о местах стоянки, об игорных домах и борделях. Он узнал, кто принимает взятки в портах, разведал о существовании повсеместной войны между гребцами и матросами, а также получил немало полезных намеков насчет возможных несчастных случаях: к примеру, как ночью можно незаметно скинуть человека за борт.