Дороти Даннет - Весна Византии

― Что такое?

― Все пошло наперекосяк, ― ответил ему Юлиус по-фламандски. ― Они знают, кто ты такой. А меня считают опасным последователем Бессариона. На корабль они почти и не взглянули. Впрочем, скорее всего, они его присвоят, когда нас казнят.

Шкипер мрачно взглянул на него и заметил:

― Проклятье! Я, кажется, обмочился. Где Николас?

― Поднимается на борт, ― с горечью ответил нотариус. ― Но какой от него прок?

― Иисус, сын Давидов! ― внезапно послышался голос Тоби, который смотрел куда-то в сторону. Извернувшись, Юлиус попытался взглянуть, что так заинтересовало лекаря. Как раз в этот момент Годскалк поднялся на палубу. Его плащ был весь измят, а упавший капюшон обнажал заросшую тонзуру, ― вольность, которую Церковь позволяла своим сынам в морских походах. Священник, похоже, пытался одновременно уследить и за Турсун-беком, к которому сейчас оживленно обращался Лоппе, и за суматохой, происходившей где-то внизу. Юлиус увидел, как негр отступил в сторону, а затем и турок последовал его примеру. Раздался какой-то всплеск и громкие крики. Юлиус покосился на Тоби.

― Николас, ― напряженным голосом промолвил тот.

― Удрал? ― удивленно спросил Джон Легрант. Внизу крики слышались все громче… и вдруг над палубой возникла голова Николаса, всклокоченная и без шляпы. Когда он поднялся по веревочной лестнице, стало видно, что от пояса до сапог он весь мокрый, и ручейки соленой воды текут с одежды; однако на щеках горел довольный румянец, и он что-то очень живо говорил по-фламандски.

Именно благодаря этому веселому голосу и громкому смеху в Брюгге и Лувене Юлиусу без труда удавалось находить их с Феликсом. Затем он платил по счетам, выводил из таверны и старался помочь, если их тошнило…

― Он никуда не сбежал, ― заявил нотариус.

Хозяина Шаретти тут же окружили янычары. Тоби, вместе с остальными мрачно ожидавший решения своей судьбы, не мог понять, почему в тот момент, когда шкиперу и поверенному угрожала смертная казнь, а остальную команду ждала едва ли лучшая участь, Николас решил искать утешения в вине… Должно быть, это все из-за Катерины, ― решил лекарь. Он попытался хоть что-то прочесть по лицу Годскалка, но капеллан казался невозмутимым. Юлиус, несмотря на боль от побоев, кипел от гнева. Легрант, похоже, с трудом соображал, что происходит. Лоппе, от которого, возможно, им следовало бы ожидать сочувствия, почему-то стоял, с самодовольным видом глядя по сторонам, и внезапно слабая искорка надежды вспыхнула в душе Тоби. Он пристально взглянул на Николаса.

Подобно своему чернокожему другу, тот казался вполне довольным жизнью, ― несмотря даже на то, что штаны его промокли насквозь после того, как он оступился, поднимаясь на борт. И хотя двое янычаров держали его под руки, он продолжал улыбаться.

Они попытались подтащить его к Турсун-беку, но ноги бывшего подмастерья подогнулись и внезапно всем весом он потянул своих пленителей вперед. Они не успели опомниться, как он оказался на палубе, ― как раз поблизости от рыжеволосого абердинца.

Николас неодобрительно поцокал языком.

― Ты обмочился, ― заявил он Легранту по-тоскански.

Рыжая голова дернулась.

― На себя посмотри! К тому же тебе никто не давал по голове дубинкой… Нас повесят, ― заявил шкипер на том же наречии.

― Не повесят, ― уверенно возразил Николас. Блуждающий взгляд его задержался на связанном по рукам и ногам Юлиусе, и он широко улыбнулся:

― Скорее посадят на кол. Зароют в песок по самую шею. Посадят в мешок вместе с бешеной собакой и бросят в воду. Выстрелят тобой из пушки. Станешь пушечным мясом, Юлиус! С Джоном этот фокус не выйдет ― он слишком мокрый.

― Они знают… ― начал стряпчий по-фламандски.

― И вы очень хорошо гребли, ― по-прежнему по-итальянски перебил его Николас. ― Заслужили награду! ― Теперь он обратился к Лоппе, стоявшему рядом с турком.

― Скажи своему новому хозяину, что он должен Юлиусу трех красоток и бочонок эля. Долг чести. Хотя, нет. Эль у них здесь слишком скверный…

Люди вокруг переглядывались в изумлении. Тоби не сводил с Лоппе потрясенного взгляда. Янычары во все глаза взирали на Турсун-бека, который, однако, пока медлил с приказом. Вместо этого он коротко обратился к Лоппе, и тот дал столь же короткий ответ. Николас, ничего вокруг не замечавший, дружески ткнул приятеля в бок. Негр обернулся.

― Ты евнух, ― игриво заявил Николас чернокожему.

Тот, встревоженно покосившись на своего бывшею хозяина, опять повернулся к Турсун-беку, который задал какой-то вопрос. Фламандец опять толкнул Лоппе.

― А что, разве не так? Как будет «большой черный евнух» по-турецки? Поможешь нам догрести до Трапезунда? Получишь трех мальчиков в награду.

― Мессер Никколо, ― внезапно обратился к нему Лоппе с легким налетом отчаяния. ― Господин Турсун-бек спрашивает, где гребцы. Скамьи наполовину пусты.

Николас уставился на него. Похоже, ему нелегко было стоять на ногах, и он сел на палубу, прямо в лужу, натекшую с мокрого плаща и штанов. Затем одной рукой бывший подмастерье обхватил колени, а другой ― неопределенно махнул куда-то в сторону.

― Ну так скажи ему! Нам всем пришлось грести, и мы держали пари…

Пока Лоппе переводил, он что-то негромко напевал себе под нос, а влажный холодный ветер трепал промокшие волосы и одежду. Тоби, наблюдавший за происходящим, внезапно содрогнулся. Наступило молчание. Турсун-бек отвернулся от негра и пристально вгляделся в Николаса, а затем отдал приказ. Двое янычар с усилием вздернули того на ноги, и фламандец прекратил петь. Затем Турсун-бек заговорил, и его толмач перевел:

― Отвечай! Половины гребцов не хватает…

― Верно, ― подтвердил Николас. ― Трех красоток, и… А ты почему не греб? ― с возмущенным видом поинтересовался он.

― Где гребцы? ― повторил толмач.

Фламандец недоуменно уставился на него.

― Как ― где? По всему Эгейскому и Мраморному морю… или в раю… Мы пытались нанять других, но они сбежали.

― В раю? ― не понял толмач.

― Ну, всегда надо уповать на лучшее, ― снисходительно подтвердил Николас.

― Почтенный Турсун-бек желает узнать, что случилось с гребцами? От чего они умерли?

― Это была хорошая смерть, спросите вон хоть у капеллана. Все до единого покаялись. Мы бросили их за борт. Смотрите, я весь мокрый…

― От чего они умерли? ― спросил толмач, почти так же встревоженно, как Турсун-бек.

― Не знаю, ― отмахнулся Николас. ― Мне нужно переодеться. Вы не смотрели в балласте? Мы там двоих присыпали песком, чтобы отвезти их в Трапезунд. Они родом оттуда, и хотели, чтобы их похоронили на родине. Турков у нас не было. Я знаю, как хоронить турка. Я видел… И шляпу повесить на могильный камень… Маэстро Капелло, мадонна Капелло, бамбино Капеллино. Похоронная музыка ди Капелло. Утренний ветерок Капелло. Кап-кап-кап…