Эндрю Миллер - Жажда боли

— Что такое, сударь?

Джеймс принимает прежнюю позу, медленно качает головой и, втянув носом воздух, берет кувшин.

— Призраки. Всего лишь призраки. Так вы говорили?..

— Пустое, сударь. Совсем пустое.

— Миссис Коул, — утирая рот, обращается к экономке преподобный Лестрейд, — вы умеете не только замечательно смеяться над моими рассказами, но еще и готовить самых сочных голубей на свете. Право, не знаю, что бы мы без вас делали. Доктор Дайер, вы, без сомнения, поддержите меня?

Джеймс поднимает бокал:

— Миссис Коул — самая лучшая стряпуха в Девоне. Истинный художник!

— Верно вы говорите: художник! — наполняет бокал пастор. — Вы, доктор, нашли подходящее слово. Табита, милочка, передай-ка креветок. Благодарствую. А теперь скажи мне, этот твой сержант собирается посетить нас до отплытия к своим Америкам?

— Дай бедняжке спокойно пообедать, Джулиус, — говорит Дидо.

— Разве она не может спокойно обедать и разговаривать? Я просто задал вопрос. Меня интересует судьба этого парня. Он хороший ботаник. Вы хоть знали об этом? О розах ему известно абсолютно все.

— Ты заставляешь ее краснеть, Джулиус. Перестань.

Со склоненного лица Табиты скатывается слеза и падает в масляную подливку на тарелке. Вынув из рукава платок, миссис Коул сует его к носу девушки. Табита сморкается. Дидо сердито смотрит на брата, который, виновато пожимая плечами, потягивает вино. Джеймс же подмигивает Сэму, сидящему напротив. Сегодня у Сэма день рождения. В его честь все домашние — за исключением Джорджа Пейса, который в такой компании чувствовал бы себя неловко, — обедают вместе. На дворе май. Накрапывает легкий дождичек. Рядом с Сэмом сидит Мэри.

— Мисс Лестрейд сказала мне, ваше преподобие, что вы собираетесь в Бат, — говорит Джеймс.

— Быть может, и поедем. Астик с дочерью хотят ехать. И моя сестрица любит этот город.

— Я так хочу снова в театр, — говорит Дидо. — Сейчас там дают «Венецианского купца» с господами Барреттом и Детом. Не желаете ли присоединиться к нам, доктор?

— Театр не интересует доктора, — вмешивается пастор.

— Когда-то я бывал в театре на Орчард-стрит, — вспоминает Джеймс.

— И что вы смотрели? — спрашивает Дидо.

— Боюсь, я не запомнил, — улыбается в ответ Джеймс.

— Мне каждую зиму снится, — говорит Дидо, — что я еду в Бат. День всегда солнечный, все нарядно одеты, а я собираюсь на бал. — Дидо, раскрасневшись, смеется. — А сам город вам интересен, доктор Дайер?

Джеймс разглядывает голубиные кости у себя на тарелке.

— Мне он представляется несколько…

Пастор хлопает в ладоши:

— А вот и кексы! Надеюсь, у тебя хватит места для кексов, Сэм.

Табита и миссис Коул ставят на стол кексы и сбитые сливки с вином. Вокруг распространяется теплый запах миндаля и корицы. Разрезав кексы на части, миссис Коул кладет Мэри большой кусок кекса с тмином.

— Я знаю, она этот любит, — говорит стряпуха. — Ей нравится послаще.

Мэри ест кекс, отламывая пальцами кусочки и скатывая крошки в шарики. Глядя на нее, Джеймс улыбается, и она быстро поднимает на него глаза.

Оправившись от слез, Табита сообщает:

— Сегодня в Кау будет представление.

— Какое? — спрашивает пастор.

— Из Эксетера негр приехал, — отвечает миссис Коул.

— Он бороться будет, — подхватывает Сэм, — телегу с лошадью поднимать и еще по два человека в каждой руке.

— Там и жена его тоже будет, — добавляет Табита, — маленькая такая, ну прямо Дюймовочка.

— А что, жена тоже борется? — осведомляется пастор.

— Табита может пойти на представление вместе с Сэмом, — говорит Дидо. — Так будет прилично, не правда ли, миссис Коул?

— Вполне, — отвечает миссис Коул. — Но на всякий случай я тоже пойду. Мальчик еще слишком молод и может не разобраться, что к чему, а у Табиты и вовсе никакого соображения.

— Да вы просто царь Соломон в юбке, миссис Коул. Ну а теперь, Сэм, коли хочешь съесть последний кусочек кекса, ты должен нам спеть. Я знаю, доктору нравится, как ты поешь.

— Раз уж это его день рождения, — предлагает Джеймс, — то почему бы нам всем не спеть для него?

Пастор кивает:

— Тогда поем все вместе. Сестрица, не начнешь ли, а мы подхватим?

Дождь прекратился. Когда они кончают пить чай, день уже сияет влажным светом. Все выходят в сад. Пастор осматривает свои желтые розы, сирень и глицинию.

— Надобно будет подвязать побеги, — говорит он.

Дидо завязывает Сэму глаза шарфом и дважды поворачивает его:

— Лови!

Все разбегаются в разные стороны, свистят и кличут Сэма, и лишь одна Мэри, к большому удовольствию Джеймса, кажется, по-настоящему озадачена.

— Это такая игра, Мэри, — объясняет он. — Ты не должна попасться ему в руки.

Сэм, стоя в полуярде от Мэри, чувствует чье-то присутствие, протягивает вперед руки, потом вдруг останавливается, прислушивается, повернув голову набок, разворачивается и бежит прямо к тому месту, где за тюльпанами притаился пастор.

— Он подглядывает! — кричит Дидо. — Как не стыдно, Сэм!

— Это не так, — говорит Джеймс.

Сэм снимает повязку и передает ее пастору. Мальчик смотрит на Мэри. Смеется. Пастор в свой черед завязывает глаза и через несколько минут ловит миссис Коул. Миссис Коул ловит Табиту. Табита, в этот раз на удивление проворная, Джеймса. Джеймс — Дидо. Все раскраснелись и немного запыхались. Табита, миссис Коул и Сэм отправляются в Кау. Дидо скрывается в доме и выходит оттуда с книгой в руках. Протягивает ее Джеймсу, и он узнает: «Жизнь и мнения Тристрама Шенди». Последний том. Они читают ее вслух по вечерам два или три раза в неделю, иногда читает Дидо, но чаще Джеймс.

— Желаете немного почитать, мисс Лестрейд? В саду? — спрашивает он.

— Я думала сначала немного прогуляться и почитать у реки. Джулиус, пойдешь ли ты с нами, дабы уменьшить воздействие на свою фигуру кексов миссис Коул? Я найду тебе крепкие ботинки.

— Воздействие кексов миссис Коул крайне благотворно, моя дорогая, чего я не сказал бы о Лоренсе Стерне.

— Чепуха, братец. Ты хохотал как жеребец, когда Джеймс читал в прошлый раз.

— Подозрительным человеком был этот Стерн. Нет уж, идите вдвоем. Мне и здесь хорошо. Заставьте сестру пойти, доктор. Ее-то фигуре как раз прогулка не помешает. Коли на то пошло, почему бы вам не пойти посмотреть на этого негритянского борца и его жену, а?

Пастор смеется, вынимает из кармана скрученную бечевку. Со двора перед конюшней доносится визг пилы: там что-то мастерит Джордж Пейс. Дидо уходит в дом, Джеймс за ней. Облачко, с минуту покрутившись перед солнцем, плывет дальше. И свет сегодня кажется особенно ярким.

Тропинка, что ведет к дороге, грязная, но под молодыми листочками веет зеленой прохладой. Они идут по берегу друг за дружкой, чтобы не испачкать башмаки. Дидо справляется у Джеймса, как сегодня его нога. Через плечо он отвечает, что в такую погоду лучше, гораздо лучше.