Абузар Айдамиров - Долгие ночи

До ужасающих степеней разрасталась работорговля. Ребенка одиннадцати-двенадцати лет можно было купить за тридцать-сорок рублей. Местные феодалы покупали самых красивых девушек всего за шестьдесят-восемьдесят рублей. Нередко можно было видеть целые партии из сорока-пятидесяти молодых женщин, принадлежащих одному хозяину. Трапезундский генерал-губернатор Эмин Мухлис-паша отправил в Константинополь своего зятя для сопровождения ста тридцати черкесских невольниц, предназначенных в качестве подарков влиятельным лицам в столице Турции.

Дочь английского консула так описала один из лагерей для черкесских эмигрантов, созданный в Турции в 1864 году:

"Я имела возможность наблюдать черкесов в различные периоды их пребывания в Турции. Весь этот жалкий люд лежал скучившись, больные валялись рядом с умершими, живые, как тени, бродили среди них, ни о чем, больше не помышляя, кроме того, как раздобыть деньги. Когда мы приблизились к зараженному лагерю, группы мужчин и женщин обступили нас, ведя за руку своих детей и предлагая купить их всякому, кто пожелает. Несчастные маленькие создания, по-видимому сами желали разлуки с родителями, лишь бы получить кров и пищу.

Эти черкесы представляли собой два класса, относившиеся друг к другу с ненавистью — класс господ и класс рабов. Господин пытался требовать от раба той же униженной покорности, которую привык видеть от него на родине, раб же, со своей стороны, сознавая перемену, которая произошла в их общем положении и в его положении, в частности, готов был отстаивать собственные права против своего господина.

Между горскими феодалами и их рабами по прибытии в Турцию происходили частые столкновения, иногда переходившие в настоящие побоища".

Провоцируя переселение горцев в Турцию, султанское правительство пыталось использовать их как против России, так и для подавления национально-освободительного движения нетурецкого населения внутри империи. В первую очередь — против христианского населения, при этом в расчет турецкого правительства отнюдь не входило расселение горцев большими массами, что могло бы создать серьезную опасность для общественного порядка и для самой государственной власти. В результате подобной политики горцев расселили в странах Балканского полуострова от устья Дуная до Боснии, в Герцеговине, Сирии, Иордании, Ливане, Месопотамии и Египте.

В этих местах, особенно в балканских провинциях империи, создали военные колонии, напоминавшие казачьи станицы, на базе которых формировалась черкесская милиция для защиты пограничных линий. Поселения горцев глубоко врезались, вклинивались в славянские массивы; таким образом образовывалась "живая изгородь" из мусульман между славянами.

Уже в процессе переселения турецкие власти, пользуясь безвыходным положением горцев, которым, кстати, было обещано на двадцать лет освобождение от военной службы, формировали из "добровольных охотников" черкесские кавалерийские полки и черкесскую гвардию султана. За короткое время в турецкую армию вступило до трех тысяч горцев. Чтобы подогреть "желание"

поступить на военную службу, турецкие власти запретили продавать мужчин. Поскольку же в рекруты брали лишь неженатых, многие горцы продавали своих жен и детей, чтобы поступить на военную службу.

Величайшая трагедия в истории кавказских горцев завершилась гибелью половины переселенцев от различных эпидемий и лишений в пути. Из числа уцелевших до пятнадцати процентов женщин и детей оказались проданными в качестве рабов. Избежавшие этой участи рассеялись в Малой Азии, на Балканах, в Месопотамии и даже в Северной Африке.

Академик А. Берже, оказавшийся невольным свидетелем трагедии западных горцев, писал:

"Никогда не забуду я того горестно-давящего впечатления, какое произвели на меня горцы в Новороссийской бухте, где их собралось на берегу около семнадцати тысяч человек. Позднее, ненастное и холодное время года, почти совершенное отсутствие средств к существованию и свирепствовавшие среди них эпидемии тифа и оспы, сделали их положение отчаянным. И действительно, чье сердце не содрогнулось бы при виде, например, молодой черкешенки, лежавшей на сырой почве, под открытым небом с двумя малютками, из которых один в предсмертных судорогах еще боролся за жизнь, в то время как другой искал утоления голода на груди уже окоченевшего трупа матери. И подобных сцен встречалось немало…"

Свои же собственные слова почтенному академику показались слишком крамольными, поэтому далее этот ученый-монархист добавил:

"…Император Александр II, гуманнейший из венценосцев XIX

века, был слишком далек от политики Филиппа III, знаменитого своим королевским повелением от 22 сентября 1609 года, которым он нанес смертельный удар маврам, безжалостно выброшенным им из Испании на пустынные берега Африки. Исполнителем своей державной воли он избрал графа Евдокимова, который в своих воззрениях на интересы государства стоял значительно выше герцога Лермы или какого-нибудь Дон Жуана-де-Рибейры".

Попав в невероятно тяжелые условия, став жертвой чуждой им политики и интересов, горцы стремились вернуться обратно на родину. Но турецкие и царские власти не для того заманили и загнали их в этот ад, чтобы выпустить обратно живыми. Горцы и их потомки навсегда потеряли родину. И сегодня здесь, под сводами великолепного дворца, два правительства вновь готовили точно такую же участь еще одному народу. На сей раз — чеченцам…

Горцев принуждали покидать родину, не оставляя им выбора. Но от произвола царских властей и помещиков уходили из России и другие народы и народности: русские, украинцы, белорусы…

Уходили, куда глаза глядят, на все четыре стороны света, в поисках хлеба, счастья и несуществующей справедливости…

Али-паша закончил вспоминать неприятные страницы истории и перешел к выводам и обобщениям.

"Погибали, погибают и будут погибать еще! Что из того? Не моя же мать их родила! Трусливые нищие скоты! Бежали, отдав свою землю гяурам! Зато выжили лишь сильные и смелые, которые несут службу, наводят порядок в болгарских селах. С их помощью мы усмирили и армян, и грузин. Еще бы укрепить границу с Россией!

Расселим чеченцев вдоль нее между двумя морями и тогда можем быть спокойны. Они быстро укротят местных жителей, не разрешат больше курдским вождям переходить на сторону русских, а возможно, даже сделают их своими единомышленниками. Конечно, чеченский народ дикий и своеобразный. Но вольнолюбивый. Жили горными орлами, теперь увидели, что их загоняют в железную клетку, и бегут. Нет, никогда у них не было мира с русскими и не будет. И все же здесь, в Турции, им придется почувствовать, что такое неволя. Мы не собираемся их кормить даром. Их ремесло — воевать. А другого от них мы и не требуем.