Пол Догерти - Крестоносец. За Гроб Господень

Расспросы продолжались. Под пристальным изучающим взглядом Боэмунда Элеонора старалась не показывать своей тревоги. Она прекрасно понимала логику его плана. До нее доходили слухи, что люди дезертировали и убегали. Почему бы им не сделать то же самое? Такое объяснение выглядело довольно убедительным. Все знали, что в рощах, аллеях, парках и садах прятались турки — хорошо вооруженные и опасные.

— Вы выедете через потерну возле ворот Святого Георгия, — объяснил Боэмунд. — Вас будут преследовать и обстреливать, но вы благополучно избежите погони. Как только вы окажетесь в руках турок, вы будете в безопасности.

Если они поверят вашей легенде, то ей поверит и Хебога. Ну как?

Элеонора взглянула на Симеона, который сидел и, покачиваясь взад-вперед, молча молился.

— Я пойду, — прошептала она, — но, видит Бог, это очень опасно. Повторяю: а что, если Фируз успел кому-нибудь обо всем рассказать? Если какой-то турок знает, что мы убедили его сдать башни-близнецы, и этот турок в настоящее время находится в лагере Хебоги?

— Нет! — поднял палец Теодор. — Эти башни были захвачены ночью. О нашем участии в этом деле знали лишь Боэмунд, Гуго и Готфрид. Остальные уверены, что Фируз действовал самостоятельно. В ту ночь, когда пали башни, Симеона и Имогену держали взаперти. Ты, как я и велел тебе, пряталась в тени; воины, проскочившие мимо тебя, были охвачены лихорадкой битвы. Я же исчез немедленно вместе с Гуго и Готфридом.

— А ты к этому готовился? — слегка усмехнулась Элеонора.

— Нет, — ответил Теодор. — Я готовился к тому, что нас может постичь неудача, что атака на Антиохию может быть отбита. Нам пришлось бы тогда придумывать какую-то историю, очень похожую на сегодняшнюю: что предателем был Фируз, а мы — преданные сторонники Яги-Сиана.

— Об Имогене я еще скажу несколько слов через некоторое время, — вмешался Гуго. — Но кроме нее и, возможно, Бельтрана, только находящиеся в этой комнате знают правду о том, кто предал башни-близнецы. Фируз и его люди теперь мертвы, и нам следует воспользоваться этим обстоятельством.

Элеоноре припомнился окровавленный труп, распростертый на пороге дверей, ведущих в башню. Наверное, это был Фируз. «Он погиб по ошибке? Или же его и других эти безжалостные мужчины убили намеренно?» — отрешенно, с холодным сердцем подумала Элеонора.

— А что, — возразил Симеон, — если какой-то шпион расскажет туркам, как все было на самом деле?

— В смысле? — спросил Боэмунд.

— Расскажет, что когда город пал, мы снова присоединились к «Армии Господа», в которой нас приняли как героев!

И снова этот холодный расчетливый взгляд Боэмунда. Гуго и Готфрид сидели, опустив плечи. Гуго прикусил губу. Похоже, он уже успел подумать о том, что сказал Симеон, и знал ответ на его вопрос.

— А кто знает, что вас приняли как героев? — спросил в ответ Готфрид. — Вы укрывались в этом доме последние три недели. Многим ли об этом известно? Никому — кроме нескольких очень надежных членов «Братства храма Гроба Господня».

Теперь Элеонора поняла, зачем ее и Симеона так долго держали взаперти. Мало кто понял, что на самом деле произошло с башнями-близнецами. Это была строго охраняемая тайна.

— Да, среди наших братьев может скрываться предатель, — заговорил Гуго. — По крайней мере, так считает граф Раймунд. Однако помните, что только присутствующие в этой комнате, а также Имогена и, возможно, Бельтран, знают всю правду о той роли, которую мы сыграли в предательстве Фируза. Это я говорю со всей уверенностью, потому что с тех пор, как пала Антиохия, и за Бельтраном, и за Имогеной все время пристально следили. — Гуго улыбнулся. — Думаю, они об этом догадываются. Более того, вы покинете Антиохию под вечер двадцать седьмого июня, а мы выступим через Мостовые ворота утром двадцать восьмого. У шпиона просто не хватит времени послать Хебоге сообщение, а у вас в качестве подтверждения будут головы предателей. Почему Хебога не поверит вам?

— Мы пойдем, — прошептала Элеонора. — Это очень опасно. Но оставаться в городе не менее опасно. Так что надо попробовать. — Она повернулась к Боэмунду. — Но если будет на то воля Божья, и мы дойдем до Иерусалима, то вы должны поклясться предоставить мне все то, о чем я попрошу. А если не вы, — Элеонора взглянула на Готфрида и Гуго, — то пусть это будете вы и граф Раймунд. — Все трое торжественно поклялись. Теодор казался удивленным. Симеон пробормотал что-то про свою свободу и стал сетовать на огромную опасность, которой они подвергались.

На этом встреча закончилась.

Через два дня Теодора провели на безлюдный участок крепостного вала возле ворот Святого Георгия. Людей Боэмунда, которые должны были нести дежурство, быстро и без объяснений увели. В одну из деревянных опор моста вонзилась стрела. В озерке света, излучаемого факелом, немедленно появился турок. Подбежав к стреле, он выдернул ее и тут же растворился во тьме.

Утром следующего дня Элеонора, Теодор и Симеон проскользнули смрадными улицами к большому парку, выходившему к Козьим воротам — очень узкой потайной двери приблизительно в шестидесяти ярдах от ворот Святого Георгия. Элеонора, потная и исполненная дурных предчувствий, несла сумки со своими скудными пожитками. Она держала ухо востро, прислушиваясь и присматриваясь ко всем и ко всему: вот собака нюхает труп, лежащий у входа в темный переулок, вот два солдата бьются за корзину с овощами и травами, а вот группа юношей и мальчиков, распухших от голода.

Они поспешили по темной аллее, ведшей через парк. Среди деревьев стояли охранники Боэмунда. Чуть дальше, в скалистой лощине, другие его люди убирали с дороги хлам и вытаскивали запорные бруски из потайных ворот. «Беглецов» ждали три уже оседланные лошади, которых стерегли Гуго и Готфрид в полной боевой амуниции. Они помогли Элеоноре взобраться в седло, прошептали нежные слова прощания и напутствий, а потом Теодор легко и непринужденно, словно ночной призрак, пришпорил своего коня. За ним последовала Элеонора, затем — Симеон. Лошади осторожно ступали между валунами по гальке на дне лощины. Взвизгнула, открываясь, узкая дверь. Какой-то офицер поманил их рукой, и они проехали сквозь потайные ворота. Теодор снова пришпорил своего коня, и все трое поскакали галопом по извилистой тропе, направляясь к узкому мосту через Оронт. И сразу же началась притворная погоня, которую возглавляли Готфрид и Гуго. Солдаты протолкались с криками сквозь ворота и бросились вслед за беглецами, размахивая обнаженными мечами. С крепостного вала лучники выпустили вслед несколько стрел, которые просвистели в опасной близости от всадников. Элеонора словно срослась с лошадью, которая неслась во весь опор, грохоча копытами и мотая головой. Воздух был пропитан сладким трупным запахом, и повсюду на земле валялись тела, а также куски доспехов и оружия.