Пол Догерти - Крестоносец. За Гроб Господень

Наконец «Армия Господа» вырвалась из кишевшей насекомыми местности и расположилась лагерем в русле реки, представлявшем собой вереницу мелких луж вдоль усыпанного сланцем водостока. Потом крестоносцы двинулись вдоль этого русла в глубь суши и вышли в невозделанную долину, местами поросшую фиговыми деревьями и финиковыми пальмами. Вдали виднелись белые стены города Рамлех, расположенного в неприветливой полупустынной местности, покрытой растрескавшейся на солнце глиной, торчащими валунами и песком, испещренным бороздами, оставленными ветром. Несмотря на все лишения и жажду, армия не спешила и приближалась к городу медленно и осторожно. Однако выяснилось, что ворота города не защищены. Крестоносцы вошли в Рамлех и стали с интересом осматривать этот блеклый грязный город. Зелени в нем было мало; ветер гонял по пустынным улицам и площадям клубы пыли. Навстречу франкам из своих жилищ осторожно выбрались местные марониты и показали им подземные резервуары воды, питавшие огромные местные бани. Франки сгрудились у воды, пополнили ее запасы и, утолив жажду, двинулись к Белой мечети. Кедровые ворота и тяжелые перекладины перекрытия были закопченными и обогревшими. Их сожгли, отступая, турки, чтобы крестоносцы не смогли воспользоваться деревом для сооружения осадных орудий. Когда крестоносцы опустились на колени на мраморном полу мечети, местные жители шепотом сообщили им, что под полом покоятся кости одного из их великих заступников — святого мученика Георгия. Франки быстро превратили мечеть в церковь и назначили ее епископом Роберта Руанского. «Армия Господа» задержалась бы в этом городе дольше, если бы Гуго, Готфрид и члены «Братства Портала Храма» не продолжили свою настойчивую, хотя и скрытную пропагандистскую кампанию: это — не Иерусалим. Надо идти дальше.

Гуго и Готфрид отозвали свою клятву верности Раймунду Тулузскому, которого все чаще видели в компании запальчивого Танкреда. Кроме того, они стали пользоваться услугами собственного пророка, новообращенного монаха по имени Петр Дезидерий, который неустанно напоминал «Армии Господа», что истинной целью ее похода является Иерусалим. Однако Танкред и не нуждался в особом поощрении. Он неоднократно требовал, чтобы армия двигалась как можно быстрее, и поэтому уже к шестому июня она вышла к древнему городу Эммаусу, находившемуся всего в нескольких милях от Священного Города. Это было именно то селение, где Иисус Христос явился двум из своих учеников после воскресения. И, словно связывая нить времен, Петр Дезидерий провозгласил, что «Армия Господа» тоже должна встретить воскресшего Христа в Иерусалиме. Танкред был непреклонен в своем желании осуществить эту мечту.

Ночью шестого июня Теодор потихоньку проник в шатер Элеоноры и, потеребив за плечо, разбудил ее. Закрыв одной рукой ей рот, другой он сделал жест, давая понять, чтобы она молчала. В тусклом свете Элеонора взглянула на Имогену, которая крепко спала. Перед сном она тихо плакала.

— Слушай, — прошептал Теодор. — К Танкреду приходили марониты из Вифлеема. Они слышали, что турки намереваются поджечь город. Он с сотней рыцарей, среди которых будут Гуго и Готфрид, собрался туда выехать. Не хочешь присоединиться к ним?

Элеонора села в постели.

— Мы увидим Иерусалим, — добавил Теодор.

Элеонору больше не надо было уговаривать. Быстро собравшись, она вышла к греку, который ждал ее возле шатра. Когда они вдвоем приближались к веренице лошадей, темнота стала рассеиваться, а небо на востоке начало сереть. Горели фонари, вверх поднимался дым первых костров. Где-то затявкал одинокий шакал, и этот звук прозвучал резким диссонансом на фоне голосов собравшихся мужчин, читавших строки из псалмов.

Закончив утреннюю молитву, рыцари надели свои кольчуги и шлемы, потом нацепили ремни и, вложив в ножны свои длинные мечи, приготовили копья и щиты. Присутствие Элеоноры ни у кого из них не вызвало возражений. Некоторые из рыцарей приветственно кивнули ей, надевая на себя белые мантии — надежную защиту кольчуг от солнца и пыли. Вывели оседланных боевых коней. Рыцари запрыгнули в седла и, наклонившись, подняли копья и щиты. Элеонору, которой достался низкорослый, но крепкий иноходец, Теодор расположил в центре группы. Танкред развернул свое красно-золотое знамя, и отряд галопом ринулся из лагеря, быстро оставив позади себя мерцающие огни патрулей.

Пронесшись, грохоча копытами, сквозь ночную тьму, они подъехали к Вифлеему в предрассветных сумерках и двинулись мимо убогих каменных жилищ, глухих стен и темных переулков. Лаяли собаки. Это был единственный звук, нарушавший тишину, когда они осадили своих коней возле мощенной базальтовыми плитами площади перед базиликой церкви Пресвятой Девы Марии. Отряд рассредоточился веером позади Танкреда. Цокали о камни подковы, скрипела кожаная упряжь, позвякивали кольчуги и зловеще поблескивали извлеченные из ножен мечи. Танкред, высокий и стройный в своем седле, с накидкой на плечах и с красивым знаменем, развевающимся на утреннем ветерке, медленно двинулся через площадь. На полпути он остановился и, поднявшись в стременах, взмахнул знаменем.

— Deus vult! — взревел он.

— Deus vult! — подхватил его эскорт этот триумфальный клич.

Как будто в ответ, зазвонили колокола церкви. В окнах домов зажегся свет. Открылись двери. Люди высыпали на площадь, чтобы взглянуть на этих одетых в белое сидящих на конях ангелов, принесших избавление в город, где родился Иисус. Двойные двери церкви распахнулись внутрь, и под усилившийся звон колоколов оттуда вышел престарелый патриарх города в сопровождении монахов-маронитов, чтобы поприветствовать освободителей. Монахи несли большие и маленькие свечи, а также кресты.

Танкред повел своих рыцарей через площадь. Элеонора спешилась и, поддерживаемая под руку Теодором, пошла вслед за остальными через входные двери в похожий на пещеру прохладный неф, где сладко пахло ладаном и свечным дымом. Когда началась утренняя месса, франки преклонили колени, а потом уехали, хотя перед отъездом Танкред установил на церкви свое знамя. Он также оставил десять рыцарей охранять его. Элеонора была как во сне. Эта быстрая поездка сквозь ночную прохладу, этот длинный мрачноватый неф с его узорчатым полом, иконами, мозаикой и настенными росписями… Она посетила город, в котором родился Христос, а теперь они ехали к Иерусалиму по узкому оврагу, разрезавшему подножия холмов, покрытых тенью, словно саваном. Они мчались галопом мимо оливковых рощиц, полосок вспаханной земли и пастбищ. На краю плато всадники спешились и, держа своих коней под уздцы, восторженно прошептали друг другу: «Иерусалим! Иерусалим!» За ними сияло утреннее солнце. Теодор и Элеонора подошли к краю плато, склон которого резко обрывался вниз. Внизу, под обрывом, находилась маленькая церквушка, а за нею тянулось глубокое пустынное ущелье. На дальнем конце его виднелись высокие стены, в которых, казалось, не было ворот. Над стенами сверкал купол, а за ним приземистое белое здание купалось в свете солнечных лучей.