Валентин Ежов - Мой лучший друг генерал Василий, сын Иосифа

«Горько!» — закричали все.

Нинель перестала танцевать. Бобер снял ее со стола, и они поцеловались. Когда она уселась между Бобром и Василием, последний заговорил с ней.

— Послушай, Нинель. Ты должна мне помочь… Твой будущий муж не понимает, что нужно красивой женщине.

— А что же ей нужно? — кокетливо спросила она.

— Для начала хорошая квартира и машина. Я все это ему даю. А он не хочет переходить в мою команду.

Нинель «наивно» посмотрела на Бобра.

— Действительно, странно, Сева. Я понимаю, дело, конечно, не в машине и квартире… Хотя я не понимаю, как без этого можно жить. Но в этом твоем ЦСКА над тобой масса начальников, а здесь будет только один! Да еще сам Василий Иосифович!

— Не начальник, а лучший друг! — обнял Бобра Василий. — Больше того — сразу повышаю тебя в звании!

Генералы и полковники хором заговорили:

— Действительно, Всеволод Михайлович. Сейчас вы всего-навсего какой-то старлей пехоты, а будете капитаном авиации.

— И вообще, как можно отказываться! — добавил второй.

— Служить у самого Василия Иосифовича! — воскликнул третий.

Толик под столом наступил на ногу Севе, и тогда Бобер круто переменил тему.

— Василий Иосифович, спасибо вам за все, но нам с Нинель в больницу пора.

Василий насупился.

— Упрямый ты, Сева. Но учти — разговор не окончен… Астафьев, машину! Отвезешь Нинель, а Боброву я разрешаю задержаться еще на сутки!

— Василий… — начал Бобер.

— Все! Я сказал! — отрезал тот.

По коридору клиники на цыпочках идет к своей палате Нинель. Она переодета в пижаму. Дежурная медсестра Ксюша, дремлющая за столом, подняла голову, обиженно взглянула на нее и тут же опустила глаза.

В отдельном номере «Сандунов» на полке в парной лежал голый Василий. Здоровенный банщик то хлестал его двумя вениками, то ласково гладил ими вдоль спины. Василий тихо постанывал, дыша над шайкой с холодной водой.

— Полнеешь, Василий Иосифович, — упрекнул банщик.

— Все пиво, Шамиль, будь оно проклято!.. О-о-о-ох!..

— Редко к Шамилю ходишь, Василий Иосифович! Шамиль поправит, Василий Иосифович!.. Огурчик будешь, Василий Иосифович!..

— Ох! Шамиль!.. Не могу больше… Сейчас сердце лопнет!.. Хватит, Шамиль… Выноси!

Шамиль как ребенка взял Василия на руки, вынес из парной. Под душем возле бассейна стоял один из полковников и, пританцовывая, громко пел:

— Все выше, и выше, и выше

Стремим мы полет наших птиц!..

Шамиль пронес Василия через баню, вынес в предбанник. Здесь усадил его на белый диван, закутал в простыню, взяв со стола, обильно уставленного выпивкой и закусками, кружку пива. Василий жадно опорожнил кружку и, отдуваясь, замурлыкал от удовольствия. У стола, закутанный в простыню, сидел Астафьев. Он тоже потягивал пиво из кружки, А на другом конце дивана в спортивных трусах сидел Бобер. Ноги его были плотно забинтованы. С одной из них он разматывал бинт и, казалось, этому бинту конца не будет.

Василий пересел с дивана за стол, налил себе водки. Бобер наконец размотал «километры» своих бинтов. Василий бросил взгляд на его ноги и замер. На ноги футболиста было страшно смотреть: они все были избиты, в черных пятнах, рубцах, а через правое колено проходил рваный красный шрам. Василий покачал головой.

— Крепко тебя бьют, Сева.

— Да уж, не жалеют.

— С такими ногами я бы ходить не мог, не то чтоб в футбол играть.

Бобер улыбнулся:

— Может, отказаться? Не возьмешь меня с таким ногами?

— Зачем отказываться?… Ты у меня с любыми ногами играть будешь. У меня не колхозом играют, когда все бегают туда-сюда. В моей команде другая тактика!.. Кто лучше всех забивает, тому и мяч дают. У меня ты бегать совсем мало будешь, а забивать много.

— Забивать я люблю, — согласился Бобер.

— Вот и будешь забивать, всех на тебя пасовать заставлю… И вообще, Сева! Будешь у меня играть, я тебя на самолете летать научу!.. Если б ты знал, Сева, какое это счастье летать на самолете… Я бы все время летал, если б хозяин мне не запретил. Вон Астафьев… Он у меня еще в дивизии служил, он знает!.. Помнишь, Астафьев, как мы с тобой на пять «мессеров» напоролись?… Он у меня ведомый был, — пояснил Василий Бобру.

Василий начал рассказывать, а, вернее, как это делают все летчики, показывать руками, изображать картину воздушного боя, Астафьев, тут же присоединившись к нему, тоже начал показывать руками, как они дрались с «мессершмиттами». Как они прижимались к земле… делали «горки»… «боевые развороты»… и как, наконец, нажав большими пальцами на гашетки, расстреливали вражеские самолеты… «Расстреляв» самолет, Василий откинулся на спинку стула, прикрыл глаза. К нему подошел банщик Шамиль и, склонившись над ухом, тихо сказал:

— Василий Иосифович, массажистки готовы.

— Заводи! — скомандовал тот.

Открылась маленькая дверь, ведущая в соседнее помещение, и в предбанник вступили две девушки. Они были очень хорошенькие, очень стройные и совершенно голые. Опустив глаза, они остановились у двери, и одна из них скромно поздоровалась: «Здравствуйте».

Никто не удивился, за исключением Бобра, который оторопело оглядел длинноногих девиц и тут же отвел глаза.

Василий улыбнулся.

— Это тебе мой сюрприз, Сева! Повеселись в последний раз. Женишься, Нинель тебе хрен даст разгуляться.

Бобер еще раз искоса взглянул на девиц.

— Нё-е-ет… Я на бюллетене. Я лучше пойду попарюсь.

Он прошел в баню, а навстречу ему вылетел красный, как рак, полковник. Увидев девиц, он широко осклабился.

— Паримся по полной программе?!

Василий поднялся.

— Нет. Эта программа не для тебя. Сейчас совещание в штабе. Едем!

Шамиль все понял. Он подошел к девицам, что-то шепнул им и показал на дверь, за которой скрылся Бобер, «Массажистки» схватили по венику и, прикрывшись ими, побежали к двери, за которой скрылся Бобер.

Снова стадион в Казани во время встречи ветеранов в 1961 году. Только что закончился первый тайм.

В раздевалку шумной гурьбой ввалились футболисты. Рассаживались, открывали лимонад, пиво. Толик подошел к Бобру, который сидел в той же позе, положив больную ногу на стул. С досадой доложил:

— Один-два. Горим, Сева. Бьют нас татары!

Бобер улыбнулся.

— Что ж, Толик… На Руси это не раз случалось… Дмитрий Донской нужен.

— Это который Донской? Не знаю… Из Киевского «Динамо», что ли?

Бобер рассмеялся:

— Да нет, Толик. Он скорее из ЦСКА.

— Не знаю такого. Ты на второй тайм выйдешь?

— Боюсь, не получится. Очень болит, собака. — Бобер погладил ногу. — Скажи, ты генерала не видел?…

— Ваську Сталина?… Да он тут же после тебя ушел. Сюда, к трибунам.

— Куда ж он делся?

— Наверняка в буфете сидит. Сбегать?

— Не надо. — Бобер повернулся к игрокам. — Мужики, после матча не расходитесь. Нас всех пригласил к себе Василий Иосифович.