Рахим Эсенов - Слёзы Турана

— О, небо! — промолвил воин, натягивая удила. — Само небо приказывает совершить жертвоприношение перед тем, как переплыть Джейхун и вступить в Кара-Кумы.

— Да будет так! — задумчиво и тихо ответила девушка и послала кормилицу к караван-баши, чтобы тот приказал сделать привал.

Путники расположились на отдых. На ковре разложили чурек, сыр, несколько горстей сухого гороха. Молодой огуз через перерезанную шею выломал у заячьей тушки кости, набил ее диким луком, пряностями и… камнями, раскаленными в огне. Потом зайца уложили в костер. Все спорилось в руках молодого, красивого воина. Ловко орудуя у костра, Ягмур негромко запел:

— Джигит! — окликнула девушка.

— Ой, джан! — встрепенулся Ягмур.

— Послушай, джигит, какое затмение нашло на храбрейшего?

— Если болит душа — все проклянешь! Что ждет меня по ту сторону этой бешеной реки?..

— Будь храбр и смел, джигит! В стране, где царствует всесильный лев, ты найдешь свое счастье.

— Да сбудутся ваши слова, Аджап-джан! Славный мастер Айтак не раз говорил мне о справедливости владыки, которому я хочу предложить свой меч и сердце. Ведь он по справедливости, такой же огуз, как и я. Его величие и слава — слава нашего народа.

— Сердечные речи. И мне так хотелось бы воспевать ту славу в стихах! — Аджап взяла чанг, провела по струнам нежными пальцами и нараспев проговорила:

— Постой, ханум! — притих Ягмур. — Не о тебе ли говорили в Самарканде? Ты не дочь ли хранителя библиотеки султана султанов?

Девушка согласно кивнула.

— О, будь я проклят! Как я посмел разделить тепло этого костра с достопочтенной красавицей!..

Аджап смутилась.

— О, достойный воин! Искренность — дорогой товар, не расточай его в пустыне. А право быть достойным ты завоевал, когда один дрался с пятью разбойниками… Смотри, заяц, кажется, подгорает.

Ягмур бросился к костру, разбросал головешки и положил перед прекрасной спутницей лучшие куски жаркого, с почтением встав на другом конце ковра.

Аджап жестом пригласила сесть рядом:

— Умеющему владеть мечом, как поэт пером, надо знать одну истину: женщина славится прошлым, а мужчина — будущим!

— Да вечно живет султан султанов! — почтительно отозвался Ягмур.

— Один из справедливейших на земле! — добавила Аджап и продолжала. — В караван-сарае Самарканда я встретила воина из дворцовой стражи. Он изуродован и похож на черепаху: горбат, хромой, но ум его остер, как кинжал. В Самарканд он привозил медь для мастерских главного визиря и рассказал, что недавно огузы отказались платить дань, возмущаясь действиями сборщиков податей. Оберегая соплеменников, султан султанов приказал казнить на дворцовой площади возмутителя спокойствия.

— Горбатый воин? — переспросил Ягмур.

— Страшно горбатый.

— О небо! Почему я не узнал этого раньше. — Глаза воина загорелись злостью, рука рванулась к мечу.

— Что так встревожило храбреца?

— Есть тайны, которые рождены только для мужчин.

— Отец не раз делился со мною секретами дворца, за которые сам эмир Кумач заплатил бы не одну горсть драгоценностей.

— Язык растет на мокром месте, а потому уста приносят мед, но и причиняют много бед. Известно, что чем меньше слов, тем лучше и спокойнее!..

— Да, украшение пустыни — вода, а ее краса — лебедь правды… правды!

— А потому и не мучь меня разговором об этом человеке, мне хочется обнажить меч!

— Вижу! Но помни, джигит, может так случиться, что ты вернешься к этим разговорам… Ведь горбун часто встречается и беседует с моим отцом в библиотеке. Иногда он задает такие вопросы, что мой отец подолгу задумывается.

Девушка говорила одно, а по ее голубым глазам, которые то и дело прятались за густые ресницы, можно было прочесть совершенно другое.

— Наш путь подходит к концу, — всматриваясь в Ягмура, вдруг сказала Аджап, — и на твоем лице я читаю строчки печали, мой избавитель, — вздохнула юная хорасанка, не сводя глаз с красивого лица юноши. — Мне кажется, что не один горбач тому причиной. Скажи, что тревожит твое сердце? Не могу ли я помочь?

— Госпожа, забудьте о той маленькой услуге, которую мне посчастливилось оказать вам.

— Нет, нет! Как только мы приедем в Мерв, я обязательно сообщу о тебе отцу. Ты рисковал жизнью. И пусть он отблагодарит за смелый поступок. Если б не ты, я с веревкой на шее сидела бы сейчас на базаре Самарканда. Храбростью обладает не каждый. Всевышнее небо не всех отмечает такой счастливой печатью.

— Спасибо, госпожа, но я не достоин таких похвал. Все дело в том, что я очень долго томился в плену, и только теперь узнал цену свободе.

— Храбрый воин, разрешаю называть меня просто Аджап.

— О, это для меня большая честь. Слушай же, Аджап!.. Грущу я потому, что нет рядом моего друга, мастера по серебру, которому так хотелось умереть в родном Мерве… Вы слышали когда-нибудь о знаменитом ювелире из Мерва — Айтаке?

— Айтак?

— Да, мастер Айтак.

— Раньше в Мерве отец заказывал кому-то серебряные переплеты для книг. На одной из таких работ я, кажется, читала такое имя.

— Благодарю тебя за эти воспоминания. Вместе с мастером Айтаком мы были в плену, в далеком Самарканде.

— Да, теперь я вспомнила: имя Айтака я читала на серебряном гробу жены серахского управителя. Отец ездил в Серахс в дни скорби и печали.

Из-за бархана вдруг появился стражник. Сильный голос крикнул на все ущелье:

— Всем в дорогу! Караван-баши приказал. Еще один перевал и мы будем у ворот Мерва. Хов, в дорогу!..

— Мастер Айтак, — продолжал между тем свой рассказ молодой огуз, — дрался как лев. От его руки погибли два стражника. А эта собака, управляющий, побоялся драться с ним. Гневное небо мрачно улыбнулось ему… Старик умер от пыток. А моя судьба сложилась иначе. Мне удалось под чужим именем завербоваться в один из легионов, уходивших усмирять каракитаев. Четыре года я ждал этого дня. И вот, когда я нашел тебя, Аджап, расположенный на обрыве наш лагерь был поднят по тревоге. Из Самарканда прибыл гонец и привез тревожную весть: заговорщики призывают людей выступать против султана султанов!.. Да укрепит аллах его руку в бою. И говорят, что возглавляет возмутителей мои бывший хозяин. Клянусь, я отомщу за смерть друга Айтака! Идет беда. Как только я узнал, тут же решил бежать и сообщить в Хорасане о надвигающейся опасности.

— Почему ж ты до сих пор молчал о своей тайне? — спросила девушка.