Рахим Эсенов - Слёзы Турана

— Если судьба смилуется над тобой и ты увидишь стены Мерва, запомни: у восточных ворот, в квартале сундучников, спроси калитку мастера. Не забудь… И если всевышний вознесет мою душу к отцам, отдай мастеру коня и вот это… — воин вынул из кармана сверток, обмотанный толстой бечевкой. — Тут деньги. Скажи, что люди из далекого Амуля собрали хранителю царских книг выкуп за его дочь — Аджап. Я сам хотел найти Ягмура, но крылья Азраила закрывают мои глаза. А ты, видно добрый человек… — Дрожащие руки раненого оперлись о камень, несчастный привстал и закашлялся. — Послушай, в сумке у седла есть сосуд с целительным бальзамом. В далеком Хорезме он приготовлен по рецепту великого абу Муслима. Достань его, если можешь еще раз рискнуть жизнью во имя единоверного.

Анвар принес лекарство, влил в рот воину и смазал ему рану от стрелы.

— Слава аллаху! А остальное возьми себе, — облегченно сказал незнакомец. — Кто знает, чем закончится твой день!

…Султан Санджар стоял на высокой сопке и внимательно наблюдал за битвой Справа — челядь и военачальники. Отсюда за клубами пыли трудно было разобрать первое смятение в рядах воинов. Но когда султану доложили о задержке войск, он, не задумываясь, приказал:

— По трупам первых пусть идут другие!

Растекаясь по ущелью, отряды все сильнее теснили огузов. Стало сказываться численное превосходство войск султана. Огузам приходилось все труднее.

Санджар был доволен ходом битвы. Он подбрасывал свежие силы, не жалел людей. Отрядам конницы уже удалось смять левое крыло огузов и добраться до первых шатров, когда совсем неожиданно, с двух сторон к стану султана Санджара, из-за скалистых выступов выскочили лихие джигиты кочевников. Пять сотен конников войска султана бросились им навстречу, но их смяли, порубили, растоптали… Огузы действовали расчетливо: одна часть заградительных отрядов кинулась в гущу сечи, а другая — ударила по султанским войскам с тылу. Особую задачу выполняла третья группа: она с остервенением прорубалась к шатру султана.

И тут впервые могучий султан испугался. — Коня! — крикнул он.

Но растерявшаяся охрана плохо слушала и только кучка самых верных нукеров, выхватив сабли, спешилась, защищая султана султанов до последнего вздоха.

Зорко следя за всеми событиями, Кумач вскочил на случайную лошадь и что было сил ударил ее камчой по широкому крупу.

Ягмур рубил направо и налево, стараясь не отставать от Джавалдура, который, обернув левую руку лоскутом верблюжьей шкуры, пробивался к Кумачу, окруженному избранными телохранителями. В изодранной кольчуге, с кровью на лице, Кумач отбивался отчаянно. Слабеющие кольцо телохранителей сжималось все теснее, стражники разили каждого, кто приближался на взмах сабли или длину копья.

Джавалдур, с хитрой уловкой отъехав от Кумача, вдруг резко развернул жеребца и, разогнувшись, почти у самой цепи стражников спрыгнул с седла. Конь пробил брешь в рядах телохранителей и, падая, придавил трех воинов. Воспользовавшись этим, Джавалдур вскочил на убитого коня и двумя длинными тяжелыми взмахами ударил по плечу Кумача. Крепкая броня выдержала удары… Джавалдур взмахнул еще раз, но у него самого приподнялась кольчуга, оголяя пах. Один из телохранителей Кумача мгновенно заметил это и пустил стрелу. Алая струйка побежала по широкому поясу. Сцепив зубы, Джавалдур рванул из раны стрелу, но пошатнулся, сник… Со всех сторон на богатура насели охранники.

Ягмур рванулся на помощь, дико крикнул и бросил аркан в середину круга. Он сумел зацепить Кумача и потянул на себя… Подоспевшие на помощь Джавалдуру огузы прикончили эмира.

Вытерев широким рукавом мокрый лоб, Ягмур оглядел поле битвы. Огузы широко охватывали противника, тесня его к выходу из ущелья.

Войска Санджара бежали, устилая поле трупами. Огузы, воспользовавшись замешательством врага, заходили ему в тыл, убивали сотнями и почти не брали в плен.

Битва разливалась по долине, во многих местах переходила в мелкие стычки и поединки. Огузы добрались до обозов врага, рубили веревки, разбрасывали кошмы, забирая драгоценности и оружие. Противник, нахлестывая бешеных коней и давя друг друга, в панике бежал.

Исход сражения был решен. Победа осталась за огузами.

Всех захваченных эмиров и беков собрали у большого камня. Их охраняли широколобые, рыжие хорезмийцы, перешедшие во время боя на сторону огузов; свободолюбивые кочевники оказались им ближе султана.

Размахивая мечами, к белому камню собрались возбужденные боем воины. На коне подъехал Ягмур. Поднявшись, он увидел, как высокий худощавый воин гнал кравчего со связанными руками и старого сундучника из Амуля, полуживого, хватающегося за грудь.

Удивленный Ягмур слез с коня и подошел к пленным. Он узнал хозяина, подарившего ему в Мерве халат и теплую одежду. Больше того, этот старец подарил ему жизнь, предупредив друзей о стрелах, отравленных ядом.

— Уйди с дороги! — крикнул огуз, направляя на Яг-мура коня. — Я захватил их в бою и продам в Балхе по хорошей цене.

— Стоит ли мучиться, мой господин? — Ягмур потянул за повод и осадил коня. — Если тебя не устроит эта цена, — он показал саблю эмира Кумача, украшенную алмазами, — то можешь еще взять в придачу золото! — и Ягмур вытащил из кармана горсть золотых монет.

— О, небо! И ты, Ягмур, послушай! — упав на колени, взмолился человек. — Если ты даешь одну горсть монет, то может быть пожертвуешь и вторую?

— Я сделаю это. Все отдам за человека, который приютил меня в тот день, когда я с прекрасной Аджап переплыл Джейхун и торопился сообщить султану Санджару о заговоре в Самарканде; спешил отдать свое сердце и жизнь во имя самого справедливого человека на свете… О, как ты ошибся, мастер Айтак!

— Правда ли, джигит, что Аджап продана султаном в рабство? — спросил толкователь снов.

— Да, это так, — ответил Ягмур. — Горбун спрятал ее в темнице исмаилитов.

— Ягмур, но ведь люди Амуля собрали выкуп за Аджап.

— О, это большая радость. Добрые люди не забыли про милую девушку, но пусть они знают, что пока жив Ягмур-огуз, выкуп за нее — на острие меча! — и Ягмур высыпал в руки сухопарого воина вторую горсть монет.

— Люди! — кричали пленные у большого камня. — Опомнитесь! Гоните врага, хватайте его богатство. Спасите нас и вы получите огромный выкуп.

Но вопли и просьбы пленных эмиров, ханов и знатных мулл перебил голос старика-лодочника, подъехавшего на откормленной ханской лошади.

— Да будет проклято золото! — кричал старик.

— Пусть покарает их меч справедливости! — раздавались голоса из толпы. Плотным кольцом окружали огузы эмиров.

— Крови! — требовали озлобленные воины.

— Мы хотим расплатиться за обиды и за смерть наших братьев, — кричал освобожденный Анвар, наступая на своего юзбаши.