Валерий Волошин - Ленинград — срочно...

А у «старушки» болезнь была. Ее антенну мотор крутит через червячный редуктор. Червяк бронзовый, а шестерня стальная. «Подъела» со временем она его. Антенна при вращении изрядно дергаться начала. А шестерня жует червяк медленно, но верно.

Купрявичюс доложил в Ленинград. Вскоре умельцы в радиомастерской новую бронзовую завитушку выточили и прислали на «дозор». Но как выкроишь время, чтобы ее поставить? Мы работаем круглосуточно. Антенна — на последнем издыхании вращается.

Наконец Купрявичюс договорился с начальством, и нам разрешили в 24.00 выключиться на два часа из воздушного наблюдения для проведения ремонта. У нас все готово. В небе обстановка спокойная. В полночь еще раз запрашиваем КП, как, мол, не отменяется перерыв? Отвечают — валяйте! Порядочек, выключаем установку. Мне Купрявичюс командует: «Давай, Гарик, на крышу!»

Забрался я наверх. Напарник мне помогает. Всего минут сорок прошло, а дело вот-вот закончим. Ликуем! Предполагалось на замену червяка полтора часа, запросили с запасом— два, а тут!.. А тут команда по телефону: «Срочное включение!» Инженер отвечает: «Не можем, еще минут десять надо». «Ничего не знаем. Что вы там возитесь! Кто на крыше?» Купрявичюсу ничего не оставалось, как назвать меня, Гарика, значит. А я слышу и кричу с крыши: «Порядок, товарищ инженер, можно врубать высокое напряжение!»

Включение… Кажется, что лампы накаливаются слишком медленно. Антенну крутит новый редуктор. Вроде ажур. А что в воздухе? Наблюдаю уходящие от Волхова одиночные и парные цели. Всего не менее пятнадцати — двадцати самолетов. Это фашисты улетают, отбомбившись. Горько. Прозевали мы налет. Но почему же нас никто не подстраховывал?!

А командование уже мечет гром и молнии на нас. Конечно, ему виднее… Сгорел мой наградной лист, без дыма…

…Ленинград. Двое суток добирались мы до тебя, ты по-прежнему гордый и суровый стоишь на твердыне-земле и будешь стоять вечно. Такова воля всего народа. Я видел, как Большая земля помогает тебе. Я считаю себя ленинградцем, верным твоим бойцом. Ты моя вторая родина, с которой мы связаны кровью, голодом, стужей — всем, что пришлось испытать нам вместе. И как бы ни сложилась жизнь — я всегда останусь с тобой, дорогой мой Ленинград!

— Гарик, ты что, стихи читаешь? — спрашивает меня попутчик.

— Нет, в любви признаюсь, в вечной.

— А-а… Да-а… — ребята тоже внимательно присматриваются к городу. А он уже пробуждается…

В Лесном, во дворе штаба, встречаюсь с комиссаром Ермолиным.

— Очень хорошо, Гарик, что ты приехал, краски и кисть по тебе соскучились.

— Нет, — отвечаю, — я же на передовую собрался.

— Еще успеешь. Расскажи-ка лучше, как все было?

— Что было? Я не понял.

— Значит, без тебя «девятку» бомбили?

— Как?! Не может быть!

— На войне все может быть… Геройски погиб воентехник Купрявичюс. Есть еще убитые и раненые.

— А «Редут», товарищ батальонный комиссар? Он цел?!

— Цел. Техника не пострадала. Послушай, Гарик, оказывается, Заманский с диверсантом спутался. Может быть, именно он и самолет на «девятку» навел? Купрявичюс его придушил. Землянку завалило, разрыли ее, а инженер… Не полез бы он за этой мразью — живым бы остался…

— Когда на передовую, товарищ батальонный комиссар… — Я не мог больше ждать, хотел рассчитаться за все с фрицами.

— Ты опытный специалист, поэтому в пехоту тебя не отпустим. Денек порисуешь плакаты: ничего не поделаешь, очень нужна нам, брат, наглядная агитация. А после этого на «семерку» поедешь, к дружку своему, Калашникову. Новое пополнение в батальоне не скоро появится. А на «дозорах» знающих, умелых операторов осталось — раз-два, и обчелся. Так что не ропщи, браток.

…В сорок четвертом был взят в плен один из руководителей радиотехнической службы группы армий «Север». Допрашивал его полковник Соловьев.

Соловьев:— Что вы можете сказать об операции «Племянник»?

Пленный:— Только то, что она потерпела крах. Мы так и не уничтожили ни одного вашего «Редута».

Соловьев:— Предпринимали ли вы еще какие-либо диверсионные акции против наших радиоулавливателей?

Пленный:— Да. За ними мы охотились все время. Ибо нашу авиацию постоянно преследовали неудачи. О причине мы догадывались — ваши установки… Засылали агентов, самолеты совершали специальные разведывательные полеты. Мы привлекли нашего крупного изобретателя в данной области: пытались запеленговать ваши радары с помощью своих установок. Физик, к сожалению, не смог этого осуществить. Его станция была чересчур громоздка и ненадежна в эксплуатации… Как разведчик я восхищен постановкой радиолокационной службы у вас. Ее организация так и осталась для нас тайной за семью печатями…

«Цель была обнаружена в районе Луги. Самолет летел с типичной скоростью бомбардировщика. Когда он подошел к району Лисино, импульс от него уменьшился, а затем слился с отражениями от «местных» предметов. Старший оператор сообщил об исчезновении цели.

Спустя шесть минут в районе Шапки появилась новая цель, которая, пройдя 35–40 километров к линии фронта, пропала.

Когда разобрались, проследили движение этих двух целей и сверили их скорости по времени, то стало ясно: отраженные импульсы были от одного и того же самолета. Однако главный пост получил о нем неполные данные и не имел возможности своевременно предупредить активные средства ПВО. Вражеский бомбардировщик, беспрепятственно проникнув в город, сбросил бомбы».

До этого случая «Редуты» еще пару раз пропустили одиночные цели. Началось расследование. Бондаренко объявили, чтобы он готовился к отчету на Военном совете в Смольном. Все понимали, что это такое: может войти туда комбатом, а выйти… Нужны веские доказательства, что ЧП — случайность.

Однако контрольные замеры, проведенные Осининым и Червовым, свидетельствовали о том, что маху дали некоторые старшие операторы. В основном из-за неопытности: новых людей не успевали тщательно обучать. В этом повинны были, конечно, и инженеры. Сказалось и долгое отсутствие Осинина, которого комбат отправил на «шестерку», и недоукомплектованность батальона…

— Теперь-то ты понимаешь, что дальше тянуть нельзя, надо связываться с военкоматами и набирать пополнение, тренировать его! — доказывал Ермолин комбату.

— Хорошо, будь по-вашему, — как-то безразлично согласился Бондаренко и приказал присутствующему на совещании начштаба: — Призывайте женщин… Сколько бойцов нам не хватает по штату?