Валентин Пикуль - Фаворит
- Название:Фаворит
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валентин Пикуль - Фаворит краткое содержание
роман «Фаворит» — многоплановое произведение, в котором поднят огромный пласт исторической действительности, дано широкое полотно жизни России второй половины XVIII века. Автор изображает эпоху через призму действий главного героя — светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического, фаворита Екатерины II; человека сложного, во многом противоречивого, но, безусловно, талантливого и умного, решительно вторгавшегося в государственные дела и видевшего свой долг в служении России.
Фаворит - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Принц легок мыслью, как свинцовая бомба.
— Чего этот тугодум желает от нас?
— Немцы хотят из Польши жирный бульон сварить, уже и гостей назвали: Иосифа с его маменькой…
Екатерина написала Панину, что ей предложено посредничество к миру, но гостя никак не расшевелить: «Уж я вожу его, вожу, а из принца не ползет, не лезет, не выжимается». Опережая события, Панин распорядился, чтобы Румянцев немедля вступил в личные переговоры с великим визирем. При этом Никита Иванович заявил Генриху, что Россия имеет самые умеренные претензии к Турции: присоединение Кабарды и Азовской области, свободное мореплавание в Черном море, независимость Крымского ханства, протекторат России над Валахией и Молдавией, всеобщая амнистия греческим патриотам. Услышав это, посланец Фридриха сразу же затряс «кошельком» на затылке:
— Столь непомерные требования способны изменить всю карту мира… Вена никогда не согласится!
— Отчего же? — хмыкнул Панин.
— Австрия имеет свои интересы, а султан не позволит татарам стать народом самостоятельным…
Генрих депешировал королю, что все его убеждения Екатерина почему-то встречала смехом (из чего можно заключить, что результаты свиданий в Нейссе и Нейштадте перестали быть тайной для русского Кабинета). Наконец он проговорился о главном:
— Поляки больше всех переколотили горшков — будет справедливо, если они и расплатятся за все черепки…
Екатерина еще при вступлении на престол публично заявила, что Россия «ни за чьим хвостом не потащится», а теперь король Пруссии протягивал ей свой хвост, и ей было противно за него цепляться. Екатерина ушла от ответа, заговорив о картинах своего Эрмитажа, а Генрих выразил удивление перед ее фатальной расточительностью.
— Моя расточительность, — отвечала она, — лишь кажущаяся. Германия отпустила меня полураздетой бесприданницей, с одним медным кувшином в руках. Эрмитажа мне в гроб не забрать, все останется России, приютившей и возвеличившей меня, а потомки, даст бог, еще и похвалят… именно за бережливость. Государство, не имеющее картинной галереи, это не государство, а жалкая деревушка!
Утром ее ждало донесение с Яика: казаки-старообрядцы отказывались идти на войну — мы, мол, не донские дураки, чтобы нам бороды обскоблили. А принц Генрих припугнул Екатерину: отказываясь от посредничества к миру через услуги Берлина и Вены, Петербург может попасть в железные клещи — султан обратится за посредничеством к Версалю! Екатерина, великая актриса, хохотала до boyaux fel'es (до надорванных кишок, по ее словам).
— Я уже говорила и повторяю сейчас: Версаль может делать лишь то, что может, а я стану делать, что хочу… Не смешите меня, принц! Ха-ха-ха… К чему все это? Фельдмаршал Румянцев уже ведет переговоры о мире с великим визирем, а графиня Дюбарри не потерпит герцога Шуазеля, который вскарабкался к власти, как по лесенке, по худосочным ребрам маркизы Помпадур!
Помпадур к тому времени уже покоилась в гробу.
«Высокий гость» мизерного роста был ошеломлен русским транжирством. Поезд императрицы, выехав из Петербурга, растянулся на 14 верст, дорога до Царского Села была обставлена красочными транспарантами, дачи богатеев-вельмож соперничали меж собою в искусстве иллюминации, горящие пирамиды освещали путь. Неожиданно впереди поезда раздался ужасающий грохот, из вечерней тьмы возник конус гигантской горы, кратер которой с гулом выплескивал бурную лаву. Екатерина любезно объяснила Генриху:
— Я давно хотела посмотреть на извержение Везувия…
Это «заговорила» Пулковская гора, которую русские пиротехники за одну ночь превратили в итальянский вулкан, выбрасывающий к небу потоки суматошного огня. Было уже совсем темно, когда двор прибыл в Царское Село, где сразу же начался маскарад. Екатерина явилась в костюме голландской кофейницы, с маскою на лице. В толпе ей встретился милый приятель, граф Александр Строганов, она вытянула его в круг менуэта, танцуя, сказала, что Иосиф в мадьярском Прешове пьянствовал с конфедератами, суля им поддержку Австрии:
— А теперь послал в Польшу два корпуса…
— Не верь газетам, Като, — отозвался Строганов.
— Если б газеты… А то ведь извещена точно. Но самое удивительное, что даже «Ирод» растерян. Король никак не ожидал такой безумной прыти от старой «маменьки»… Что скажешь, Саня?
— Но ведь не отзовешь ты Суворова из Польши?..
Екатерина отыскала Панина:
— Принц жмется к стенке, не танцуя… он ждет!
В сопровождении своего «визиря» императрица проследовала в отдельный кабинет, где было тихо, сумрачно поблескивала лазурь и позолота. Генрих спросил: в какую сумму обойдется казне этот маскарад с устройством «Везувия»?
— Одних свечей сожгут на семьдесят тысяч рублей.
— Где вы возьмете такие деньги во время войны?
В узких прорезях маски блеснули злые глаза.
— А я старая опытная фальшивомонетчица! — крикнула императрица. — Я ведь сама печатаю деньги… бумажные!
Генрих смутился: уже не намек ли на эфраимовские дукаты? Панин же заговорил о самовольном занятии австрийцами Ципского графства.
— Не дано пошлых ссылок на исторические права, — сказал он. — Если Вена с 1412 года забыла об этих правах, то весьма забавно, что она вдруг вспомнила о них в 1769 году и сразу кинулась туда, сверкая саблями безжалостных кроатов…
Екатерина хрустнула конвертом, извлекая из него письмо Фридриха, заманивавшего Россию на ограбление польских земель. Панин же, напротив, приглашал Пруссию (и Австрию!) вступить в боевой альянс с Россией, дабы раз и навсегда изгнать османов из пределов Европы, где они угнетают христиан.
— Русский кабинет, — декларировал Панин, — твердо стоит на том, чтобы соседку Польшу сохранить великой, единой и самостоятельной державой. Уж если что делить, — доказывал Панин, — так будем делить владения султанские на землях европейских. На этих условиях мы и согласны принять медиацию дворов ваших.
Екатерина резким жестом сбросила с лица маску:
— Отвечайте честно: если мир не состоится, как бы вы посоветовали нам — переходить Рубикон или остаться на месте?
Рубиконом она называла Дунай. Генрих, догадываясь, что мог написать король Екатерине, убежденно заявил:
— Рубикон останется Рубиконом! Австрия уже скопила армии на рубежах ваших, Версаль сразу вмешается, и тогда миролюбивой Пруссии, согласно договору с вами, предстоит взять на себя борьбу с французской армией. Вознаградить себя за потери в этой войне Россия может только за счет польских владений.
— Нет! — сказала Екатерина, открывая сервант в диване; широким мужским жестом она выставила бутылки на столик. — Значит, — расхохоталась она (помня о секретах Нейссе и Нейштадта), — мы должны добыть мир… А что подумает Мустафа?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: