Евгений Рогачёв - За пеленой тысячелетий

Не все скифы оказались столь беспечны, что забыв об осторожности, бросились насыщать свои животы. Предусмотрительный Кадуй не допустил своих воинов к столам с вином. Чутьё не обмануло старого воина и спасло много жизней его сородичей. Тиграхауды и составили тот костяк, который ещё мог организованно сопротивляться персам, их безудержному натиску. Но это всё равно, что бросить песчинку в бушующее море. Персы налетели как вихрь и начали терзать, рвать на части остатки скифского войска. Как до этого они сами рвали персов. Теперь всё перевернулось.

Кадуй и сын царицы, оказались рядом и бились плечом к плечу, сдерживая персов. Шаг за шагом они пятились, отступая, стараясь сохранить боевой порядок. Кадуй, бешено вращал двумя мечами, нанося удары направо и налево.

-Строй! - орал он, перекрывая шум битвы. - Держать строй!

Кадуй понимал, что если персам удастся их расчленить, то всё. Тогда они задавят их своим числом. И воины стояли. Единственное их спасение в надвигающихся сумерках. Под покровом ночи можно попытаться уйти, просочиться сквозь персидские тысячи. Поэтому они держались, теряя воинов, но не теряя голову.

В кольчугу Кадуя ударила стрела. Добротные греческие кольца, из которых она была сделана, выдержали, но на теле растёкся большой синяк. От сильного удара Кадуй крякнул, покачнулся в седле, но удержался. Пропела ещё одна стрела и впилась в левое плечо. Меч выпал из ослабевших рук. Кадуй зарычал от боли и хотел вырвать стрелу, но краем глаза заметил скифа, готового проткнуть его копьём. Он упал на холку коня и, не глядя, ткнул мечом. Перс вскрикнул, взмахнул руками и завалился назад.

Военачальником тиграхаудов стало овладевать бешенство, и он стал напоминать взбесившегося вепря. Кадуй поднял голову к небу и зарычал, призывая богов в свидетели. Они как будто услышали его и с неба тотчас хлынули потоки воды. Забыв о боли, он сорвал с себя кольчугу, шлем, а затем и все доспехи, оставшись в одной набедренной повязке. Кинжалом он нарисовал у себя на груди священные знаки своего рода. Персы со страхом смотрели на него и даже на миг опустили мечи. Проделав всё это, он отбросил в сторону щит и с мечом в одной руке, а с кинжалом в другой - ринулся на врагов, увлекая за собой оставшихся в живых воинов.

Персы попятились от рассвирепевшего предводителя саков-тиграхаудов. За ним, прорываясь, шли его воины. С каждым мгновением их становилось всё меньше, но они всё равно лезли вперёд, в надежде вырваться из кольца. И это им почти удалось. Персы не могли устоять и в страхе разбегались в стороны. Но тут копье, пущенное умелой рукой, ударило в грудь Кадуя. Краем глаза он заметил перса, который швырнул его и чуть развернул тело. Но всё равно на боку остался кровавый след. Кадуй упал на гриву своего коня, и это спасло его от следующего копья, которое просвистело над головой.

Наконец кольцо окружения скифы прорвали и кони, почувствовав свободу, рванули в открытую степь, унося израненных седоков. Воины поддерживали бездыханное тело своего военачальника и так скакали, окружив его плотным кольцом. Персы, было, погнались следом, но вскоре прекратили погоню, опасаясь попасть в засаду.

Из двадцати тысяч тиграхаудов, которых Кадуй привёл под знамя Томирис, смогло вырваться только пять тысяч. Это были чёрные дни для всего царства саков-тиграхаудов. Никогда прежде они не несли столь огромных потерь.

Персам удалось окружить, а затем и расчленить войско скифов и вклиниться между двумя частями. В проход устремились колесницы, наматывая на серпы людей и оставляя после себя кровавые ряды. Следом шли пешие воины, довершая разгром. Сопротивление кочевников вскоре было сломлено и началось избиение разрозненных воинов. Из железного кольца организованно удалось вырваться только остаткам саков-тиграхаудов.

Сын царицы был оттиснут в сторону от Кадуя, и вскоре потерял его из виду. Он только слышал голос военачальника тиграхаудов, но затем и он потонул в шуме битвы. Телохранители царя, и все кто успел сплотиться вокруг Спаргаписа, были зажаты между столов, где они ещё недавно насыщались, не подозревая, что это ловушка, расставленная персами. Разлитое вино, смешавшись с кровью, пропитало землю. И воины, оскальзываясь на сырой земле, продолжали сражение. Их становилось с каждым мгновением всё меньше, и они гибли, стараясь защитить царя.

Скилур тоже оказался среди тех, кто ещё стоял на ногах и прикрывал спину Спаргапису. В живых остались только десятка полтора скифов. Но и они один за одним падали. Наконец их осталось только двое. Сын царицы и царский вестовой. Персы схлынули, готовя новый, последний натиск. Спаргапис повернулся вполоборота к Скилуру.

-Тебя как звать, воин?

Скилур ответил и закашлялся от боли. Копьё всё-таки оцарапало бок и каждое движение давалось с трудом. Он загнал боль в глубину своего сознания и сказал царю:

-Камасарий и Аргота оказались предателями. Они увели свои племена в степь. Я случайно подслушал их разговор, но вовремя сообщить не сумел... Прости... Они что-то замышляют против царицы.

-Собаки... Я догадывался об этом. Жаль, матери сообщить не удастся, - Спаргапис замолчал.

Он выглядел не лучше Скилура. Не было, наверное, на его теле такого места, которое не стонало бы от боли и от усталости. Но он стоял и сжимал в руке меч, моля богов об одном. Чтобы смерть наступила по возможности быстро. Он взглянул на небо. Дождь прекратился, тучи разошлись, и показался край солнечного диска. Как будто оно хотело в последний раз посмотреть на то, как гибнут представители свободного народа. Спаргапис понял этот знак по-своему. Что может быть лучше, чем умереть на виду богов, с мечом в руках?

-Ты готов, воин?

-Да, мой царь, - хрипло ответил Скилур, вытер кровь на лбу и крепче сжал акинак.

Спаргапис поднял к небу обе руки и прокричал древний клич скифов:

-Хуррра-а !!!

Они со Скилуром ринулись вниз и врубились в гущу персидских воинов. Скилур успел нанести только два удара, как получил удар копьём и погрузился во мрак. Спаргапис ещё долго бился. До тех пор, пока его руки не опустились от усталости. Тогда вокруг его тела опутался один волосяной аркан, затем другой и Спаргаписа повалили на землю. Он хотел вырваться, но сил уже не осталось, и сын царицы потерял сознание.

После того как Спаргаписа полонили, сопротивление скифов было окончательно сломлено. Находились ещё отчаянные, пытавшиеся оказывать сопротивление, но персы быстро подавляли подобные очаги. В плен скифов старались не брать. Невольничьи рынки, раскиданные во всех крупных городах Азии, не охотно приобретали рабов из скифского племени. Скифы отличались буйным нравом и непослушанием и больше всего на свете ценили свободу. Поэтому и бежали при каждом удобном случае. Исключение делалось только для знатных скифов, которые легко узнавались по богатой одежде.