Нина Молева - Марина Юрьевна Мнишек, царица Всея Руси

— Осмелившегося мечтать породниться со мной!

— Но в том-то и дело, ваше величество, царь Борис не отказался от надежды приблизиться к вашему царствующему дому.

— Что это значит? Объяснитесь.

— Он хлопочет о браке той же царевны Ксении и готовится выдать ее за сына вашего дяди Эрика XIV Шведского — принца Густава. Мне трудно решиться говорить о его родстве с вами, но все же известные связи…

— Ваше затруднение естественно. Да, Густав сын моего дяди. Но его мать — позор всего королевского рода. Я с омерзением произношу ее имя: Карин Монсдоттер. Солдатская дочь. Девка, в семнадцать лет ставшая королевской любовницей. И это после того, как король Эрик сватался за королеву Елизавету Английскую, за Марию Стюарт и еще за других каких-то принцесс.

— Подобные действия можно приписать только душевному нездоровью его королевского величества.

— Вы думаете? Впрочем, Эрик был действительно достаточно странным человеком. Помнится, мне рассказывали, что он собственноручно заколол своего главного советника. И, подумать страшно, велел убить своего воспитателя. Только со временем я понял, какая смертельная опасность грозила моему томившемуся в тюрьме Эрика отцу и тем более матери.

— Ваше величество, именно после всех этих действий последовала так поразившая всех женитьба на Карин. И долгое лечение от прямого помешательства.

— Не такое уж и долгое. Через какой-нибудь год Эрик пришел в себя и продолжил начатые безобразия с удвоенной силой. Он короновал Карин! Это было уже слишком. Дворяне составили заговор. Мой родитель возглавил его. Эрика приговорили к пожизненному заключению. А мой родитель наконец-то вступил на отеческий престол, к великой радости своих подданных.

— Простите, ваше величество, бестактность моего вопроса, но принц Густав был рожден в браке, насколько я понимаю? То есть Карин родила его после венчания?

— К сожалению для всех. И к счастью для него. Густаву было немногим более полугода, когда Эрик оказался в заключении. Так называемому принцу следовало бы исчезнуть навсегда. Таково было решение моего родителя. Но благодаря иезуитам приказ утопить младенца не был выполнен. Эти люди увезли ребенка в Польшу и сумели скрыть от любопытствующих глаз.

— И тем не менее ему пришлось рано или поздно объявиться, ваше величество.

— По самой простой причине — нехватке средств. Карин, как говорят, помогала сыну редко и помалу. То ли была скупа, то ли бедна. У иезуитов, скорее всего, иссякло терпение.

— Или они захотели побудить Густава к более решительным действиям.

— Вполне возможно.

— Но ведь он понадеялся и на вашу помощь, ваше величество.

— Вы шутите? Это было бы совершенно исключительной наглостью. И притом, когда и каким образом? Я ничего подобного не помню.

— Ваше величество, у Густава не могло быть иного коронованного покровителя. Ваш родитель справедливо его изгнал — Швеция была для Густава закрыта. А вы как раз венчались польской короной. И так называемый принц добрался до Кракова и впервые открылся своей сестре Сигрид, состоявшей в вашей свите во время коронационных торжеств.

— А, вы об этом! Но у принцессы Сигрид хватило ума откупиться от братца небольшими деньгами и посоветовать навсегда уехать в Германию. Сигрид — вполне рассудительная особа…

— Что ж, ваше величество, раз вы считаете такой выход наиболее благоприятным…

— У вас иное мнение по этому поводу, господин секретарь? Любопытно, какое же?

— Не смею занимать драгоценное время моего короля…

— Послушайте, я приказываю вам!

— Если вы настаиваете, ваше величество. Разве нельзя было оставить Густава, подобно Сигрид, в вашей свите? Если он раздражал вас, что вполне естественно, можно было ему приказать не показываться королю на глаза. Но при всех обстоятельствах Густав бы находился под постоянным присмотром…

— О каком присмотре над нищим и бездомным принцем вы говорите? Какая опасность могла в нем таиться? Извольте объясниться.

— Ваше величество, царь Борис рассчитывает на него как на наследника шведского престола. Трудно отрицать, что отец Густава пользовался большими симпатиями народа, а изданные сочинения по истории и литературе принесли Эрику XIV известность и уважение во всей Европе.

— Какое это имеет отношение к бастарду?

— Густав направляется в Московское государство, заручившись клятвенным обещанием царя, что для начала он станет правителем Финляндии и Ливонии.

— Мечты! Посмотрим, как обернется для него действительность. Ступайте, господин секретарь. Ваши новости оказались не такими уж обязательными, чтобы отрывать меня от моих размышлений.

…Итак, шведские ошибки. Но ведь со строптивым штатгальтером необходимо было как можно скорее свести счеты. Хотя Карл и пытался убедить всех, что стремится любой ценой закончить дело миром.

30 июля 1598 года польское войско во главе со своим королем высадилось в Швеции.

Еще можно было распустить войско. Оставить за герцогом штатгальтерство. Вместо всех «можно» состоялась битва при Стонгебро, закончившаяся страшным поражением короля. Страшным…

25 сентября 1598 года… Зигмунт дал обещание править в точном соответствии с присягой. Через четыре месяца собрать рейхстаг и — бежал из Швеции. Тайно. Позорно. Не оглянувшись на такую дорогую ему страну. Герцог Карл и тут не стал терять времени. Созванный им в Иенчепинге сейм назначил королю четырехмесячный срок для возвращения. По прошествии четырех месяцев подданные освобождались от данной королю присяги.

Всего четыре месяца… Конечно, они не решались. Конечно, медлили. Искали способов для дальнейших переговоров. Казалось, все угрозы останутся втуне. Если бы не герцог. Карл сумел постепенно подготовить и дворян, и народ. В июле 1599-го торжественное низложение состоялось. Больше незачем было приезжать в Швецию. Зигмунта здесь не звали и не ждали.

У герцога Карла была своя политика. Он искал оборонительного и наступательного союза с Московским государством. Догадывались ли московские правители, что Карл намеревался не только расширить владения Швеции, но и остановить московитов в их постоянном стремлении на север? Может быть.

Управлявший внешними делами Московского государства при Федоре Иоанновиче, а теперь и совершенно самостоятельно царь Борис уклонялся от подобного союза. С появлением принца Густава становилось понятным, что если Лифляндия и Финляндия окажутся под его управлением, наступление Москвы станет осуществляться с невиданной быстротой.

Что ж, герцог Карл вполне мог предпочесть принца Густава польскому королю. Пусть герцог еще не получил титула короля, пусть пока он всего лишь правящий наследный принц государства. Зигмунт не сомневался — это всего лишь очередная уловка. Скипетра и державы Карл IX Шведский, — а именно так ему предстояло именоваться впредь, — из рук не выпустит.