Гонсало Гуарч - Армянское древо

Человеком, подтолкнувшим иностранные державы к борьбе против турецких угнетателей, был Байрон. Позволь мне задержаться на его личности. Его смерть в Миссолонги превратила его в настоящий символ — он умер, помогая грекам в их борьбе против турок. Он хорошо понимал значение борьбы народа против тирана. Об этом его произведения «Гяур», «Сарданапал» и другие. Да, битва у Миссолонги, в ходе которой все защитники были уничтожены турками, ознаменовала важную веху в истории народов, угнетенных османами. Делакруа тоже понимал это. Если бы он жил позже, он написал бы картину «Армения, погибающая на руинах Вана».

Потом наступил Танзимат, большая реформа 1856 года. В ней впервые было признано равноправие между мусульманами и немусульманами.

На практике это означало, что суды шариата теряли силу. Видоизменились также армия и образование. Религиозные образовательные учреждения медресе уступили место светскому образованию. Однако настоящим итогом этих изменений стала радикализация религиозного образования, появление двух враждебных классов, которые никогда не могли найти между собой общего языка. Это явление позже назовут «рождение исламского фундаментализма». Нечто непонятное для постороннего человека, его можно спутать с простым сиюминутным радикализмом…

Этот самый процесс дал толчок развитию нового класса интеллектуалов, который стал выступать за модернизацию путем проведения крупномасштабной политической реформы вплоть до замены султана и его окружения парламентом, избранным народом. Так появились Молодые Оттоманы, попытавшиеся форсировать события.

К власти пришел Абдул-Гамид Второй, и почти одновременно появилась конституция, которой он совсем не хотел и которую должны были развивать две палаты — совет именитых и совет депутатов. Все подданные имели равные права и равные обязанности. Они могли свободно исповедовать свою религию, однако официальной государственной религией оставался ислам, и султан был халифом верующих. По существу, в этом не было ничего нового. Сулейман Законодатель, известный так же, как «Великолепный», создал защиту для общин малых народностей — миллеты. Это была удобная форма правления, при ней не было необходимости ежедневно запускать руку в осиное гнездо.

Абдул-Гамид очень быстро упразднил парламент, а конституция была поставлена в зависимость от того же автократического режима. Именно в это время стали поступать финансовые ресурсы из Европы. Особенно от французов.

Но интеллектуалы не принимали этот порядок вещей, и балканский вопрос стал для империи бомбой с часовым механизмом. Появились тайные общества. Некоторые внутри государства, как, например, Комитет за единение и прогресс. Другие общества носили националистический характер — армянские, болгарские или македонские.

Любое выступление имело резонанс, и Европа каждый раз обращала свой взор на Константинополь.

Абдул-Гамид захотел положить конец такой ситуации. При этом он стал уничтожать не террористов, а национальные меньшинства — те, что назывались «национальные образования». Убийства носили сначала спорадический характер, но потом переросли в массовые в 1894 и 1896 годах. Некоторые европейские наблюдатели стали предсказывать, что армяне будут уничтожены, за исключением лишь тех, кому удастся вовремя укрыться в других странах.

Но и для Высокой Порты время тоже было на исходе. В 1909 году султана вынудили уехать. Люди из Комитета за единение и прогресс захватили власть.

Многие вздохнули с облегчением. Красный султан уступал место для новой эпохи. На улицах мусульмане обнимали христиан, и все плакали от радости. Страна должна была возродиться, а аристократии, административной коррупции и врожденной отсталости регионов и народностей должен быть навсегда положен конец.

Положение в мире вынудило их изменить некоторые свои взгляды. Армянские националисты решили, что наступило время, когда им предоставят статус нации. Это было просто — так же как это было с другими осколками империи. Они тоже захватили кусок пирога, уверенные в том, что эти конституционные демократы не откажут им в этом.

Когда им отказали в первый раз, они попросили помощи у Европы. Некоторые из них испытывали восторг. Никогда цель не казалась столь близка.

До сих пор армянские христиане — «гяуры» — пользовались не большим уважением, чем собаки. Прошло много веков покорности, рабства, неоправданного насилия. Один поэт уже почувствовал, как его независимая Армения кончиками пальцев касается своей цели.

Цель была вот, рядом, за дверью. Надо было только слегка толкнуть ее, чтобы открылась Аркадия.

Иностранные государства решили, что следует провести определенные реформы в пользу национальных меньшинств, в основном армян, и поддержали их претензии.

Но на самом деле за этой дверью стоял заговор покончить раз и навсегда с «армянским вопросом». Продвижение вперед нового правительства проходило через идею, которая могла бы показаться чудовищной фантазией, но некоторые придали ей форму и решили реализовать ее любой ценой.

Решение младотурков было простым и радикальным. Если проблему решить радикально, то такие реформы просто не понадобятся. Тогда не будет интервенций. И навсегда исчезнут предлоги для новых нападений.

На Конгрессе в Салониках в 1910 году открыто заговорили о «полной османизации всех турецких граждан». Кто-то заговорил о «турецкой ступе», в которой насильно будут расплавлены все нетурецкие элементы.

Талаат был недалеким и бесчувственным человеком. Он родился в вилайате Эдирне, в то время — убогом городке, и был уверен, что миром движут коррупция, амбиция и вероломство. Он, заштатный третьеразрядный почтовый служащий, превратился в главного лидера, ясно сформулировавшего саму идею. Одно дело — конституция, другое — действительность. Равенство между мусульманами и гяурами было нереально. Непреодолимая стена всегда разделяла их, и что бы там ни делали, она всегда останется на месте.

Он убедил, что это новое единообразное сообщество требует исчезновения национальных меньшинств. Ассимиляция их будет проведена любыми способами, включая уничтожение по указу.

В середине 1914 года Талаат заявил, что удобный момент наступает. Другого такого момента для реализации замысла не будет. Во всем мире забурлили мутные потоки. Кто будет останавливаться и смотреть, что там происходит внутри Турции? У всех своих проблем по горло, и решать их надо быстро. Никто и не обратит внимания на внутренние процессы Турции.

Дадхад сделал длинную паузу и пристально посмотрел на меня. Но мне не следует продолжать разговор на эту тему. Ты ведь хорошо знаешь, что произошло. Тем не менее позволь мне рассказать о моей матери. Ты почти ничего не знаешь о ней. Ты ее видел несколько раз дома в Каире. Я такой же, как она. Мы мало говорим. И все-таки в день смерти моего отца она открылась, и я не хотел, чтобы такое свидетельство пропало. Разреши мне передать тебе ее слова, но раньше я опишу тебе саму обстановку.