Арсений Семенов - Землепроходцы

Если бы был сейчас здесь Потап Серюков или племянник Василий, сын старшего брата Ивана. О! тогда им было бы о чем поговорить, что вспомнить. Но Потап погиб на Камчатке, а Василий сейчас где-то на дальней службе в Даурии.

Гей! Гей! Расступись, время! Просветлись, память!

На сорока оленьих упряжках вынесся отряд Атласова из Анадырского декабря 14-го числа 1696 года — пепельный сумрак стоял в небесах, пепельный снег летел из-под полозьев санок день за днем, ибо низкое солнце стоит в это время у самого горизонта, кроясь дымкой даже в полдень, а потом на двадцать часов исчезает вовсе, и в тундре царит тьма. Ледяную мертвую пустыню оставляли они позади, двигаясь к югу. С Анадыря перешли на Майн, с Майна — на реку Черную, приток Пенжины. Кустики чахлой растительности в пойме Пенжины сменились рощами лиственницы. Здесь они в последний раз видели северное сияние, которое часто раскрашивает павлиньими хвостами небеса над Анадырем. Чем ближе к устью Пенжины продвигались они, тем гуще обступали их леса. На притоке Пенжины, реке Оклане, впервые увидели они рощи могучих, в три обхвата, тополей, кроны которых, казалось, подпирали небеса. Устья Пенжины достигли они всего за неделю. Здесь солнце уже стояло выше, поднимаясь до половины небесного свода. По счастью, пурга ни разу не задержала их в пути, ибо стояли такие морозы, что вороны замерзали на лету. От мороза солнце в небе двоилось и троилось и было багровым, почти цвета крови. Взяв ясак с каменских и таловских коряков, Атласов разделил отряд.

На восток по долине Таловки простирается пустынный Парапольский дол, где оленные коряки пасут тысячные табуны. Потапу Серюкову надлежало пересечь дол и спешить в землю алюторских коряков, чтобы разыскать там отряд Сидора Бычана, отдать тому распоряжение немедля возвращаться в Анадырское, а самому двигаться дальше на юг, в сторону реки Камчатки, восточным побережьем Камчатского носа, объясачивая по пути встречные племена.

Атласов с остальной частью отряда и юкагирами двигался побережьем Пенжинского, или Ламского, моря.

Неслись, загоняя оленей, ибо Атласов положил пройти тысячу верст, отделяющих Анадырь от Тигиля, с верховий которого можно было пройти в долину Камчатки до той поры, как сойдут снега. Кроме вожей, [2] Вож — проводник. взятых из числа коряков, был в отряде Атласова казак Яшка Волокита, ходивший до Тигиля с Лукой Морозкой, поэтому отряду не грозила опасность заблудиться в пути. Загнанных оленей заменяли свежими, взятыми у оленных коряков. Оленную упряжку коряки охотно отдавали за усольский нож и еще считали, что от этой мены остаются в выигрыше — так в этих местах ценилось железо.

С Таловки перешли на реку Подкагирную, с Подкагирной — на Шаманку, а затем на Лесную. Тундру населяли оленные коряки, воинственные, спесивые. Жили они в обширных чумах, крытых оленьими шкурами. На побережье обитали коряки сидячие. Эти кормились рыбной ловлей, промышляли морских зверей, юрты у них были земляные, посуду делали деревянную и глиняную. Были они как бы в подчинении у оленных коряков, и поселки их составлялись из тех коряков, кто по какому-нибудь несчастью потерял свои оленьи табуны и по этой причине вынужден был кормиться возле рек и моря.

Ни сидячие, ни оленные коряки соболя почтя не промышляли — непрочные шкурки этих зверьков не шли, по их убеждению, ни в какое сравнение с оленьими либо собачьими.

К югу от Парапольского дола снова начинались места лесные, но лиственница здесь уже не росла — царила здесь береза, крепкая, что камень, свиловатая, а также осина, рябинники и засыпанные снегом стелющиеся кедрачи. На Подкагирной и Шаманке все чаше сопровождавшие казаков юкагиры стали примечать на снегу соболиные следы, на Лесной следы эти стали примечаться совсем густо, и Ома стал приставать к Атласову, чтоб тот разрешил юкагирам начать соболиный промысел. Атласов резко отказал. Ома обиделся, но смолчал. После этого отказа юкагиры стали посматривать на Атласова враждебно.

В середине февраля на Лесной их захватила пурга и свирепствовала две недели. Снегу навалило на сажень, и накатанные коряками зимние санные дороги оказались погребены под ним. Какую-то несчастную сотню верст от реки Лесной до Паланы пришлось пробиваться по горло в снегу десять суток. Дорогу для оленных упряжек пробивали юкагиры, идя впереди на лыжах. Ко времени выхода на Палану люди измотались так, что ни у кого не было сил стоять на ногах. Волей-неволей Атласову пришлось дать казакам несколько дней на отдых.

Истинные дети Севера, юкагиры набрались сил раньше казаков и успели обследовать все окрестности. Юкагир Еремка Тугуланов, издавна друживший с Яшкой Волокитой, обнаружил в версте от казацкого стана столь густую сеть соболиных следов, что взбудоражил весь лагерь. Юкагиры требовали задержаться здесь хотя бы на неделю, чтобы поживиться соболем, который, можно сказать, сам шел охотникам в руки. Ома прямо обезумел и смотрел на Атласова волком, подозревая в том, что тот обманул юкагиров, и что они, юкагиры, понадобились казакам только как слуги в этом походе. Яшка Волокита уговорил Атласова отпустить хотя бы несколько казаков с юкагирами посмотреть те соболиные следы.

Если бы мог знать Атласов, к чему приведет эта уступка с его стороны! Смотреть ушли пятеро казаков и почти все юкагиры. К вечеру в стан вернулись все юкагиры, кроме Еремки Тугуланова, но не вернулся ни один из казаков.

На расспросы Атласова, почему не вернулись казаки, Ома, пряча глаза, ответил, что казаки поставили на ночь петли на соболей и вернутся утром с добычей. Атласов особенно не встревожился, ибо выступление с Паланы на Тигиль было назначено на утро. Ему и самому интересно было узнать, хороши ли здешние соболя.

Ночью Атласов был разбужен выстрелами и смятением в лагере. Он быстро сообразил, что юкагиры напали на казаков!

Впоследствии выяснилось, что, отойдя верст на пять от лагеря и достигнув того места, где были обнаружены соболиные следы, юкагиры предложили ставить петли, но казаки, памятуя запрещение Атласова задерживаться на Палане ради охоты, отказали Оме в этом требовании. И тогда по знаку князца юкагиры закололи четверых казаков копьями. Еремка же Тугуланов прикрыл своим телом пятого казака, Яшку Волокиту, и заколоть его не дал, хотя казака успели-таки изрядно помять. Оставшись отхаживать оглушенного ударом палицы в голову казака, Тугуланов в лагерь с прочими юкагирами не вернулся, прокричал вдогонку своим товарищам, чтоб те опомнились и повинились перед Атласовым.

Однако те не только не повинились, но решили напасть ночью на всех остальных казаков и перебить до единого. Тугуланов не знал, что Ома успел снестись с Канмамутеевым, и на Анадыре стало известно о запрещении Атласова юкагирам заниматься промыслом соболя. Канмамутеев выслал к Оме отряд в пятьдесят воинов под началом князца Почины, и Почина уже несколько дней тайно следовал за казаками, ища лишь удобного случая напасть на казаков совместно с Омой.