Роберт Стивенсон - Сент-Ив (Пер. Чистяковой-Вэр)

— Понятно, — ответил я и прибавил: — Роулей, вы можете пройти в спальню. Мой дорогой, — продолжал я, обращаясь к Рональду, — ваши слова предвещают нечто серьезное. Надеюсь, не случилось ничего дурного?

— Буду откровенно говорить, — сказал Рональд. — Я очень рассержен и расстроен.

— Держу пари, что я знаю причину вашего неудовольствия, и что мне будет легко успокоить вас!

— О чем вы говорите? — спросил он.

— Вероятно, вы попали в несколько затруднительное положение, — проговорил я, — и могу только заметить, что вы пришли именно туда, куда вам следовало прийти. Если вам нужна сотня-другая фунтов или иная маленькая сумма в этом роде, прошу вас не стесняться. Мой кошелек к вашим услугам.

— Вы очень добры, — сказал Рональд, — и хотя я не знаю, как вы могли угадать истину, но я действительно в несколько стесненном положении. Однако я пришел не затем, чтобы говорить о деньгах.

— Да и не стоит говорить о них! — воскликнул я. — Однако, Рональд, вы должны понимать, что я отношусь к вопросу о ваших денежных затруднениях совершенно иначе, нежели относитесь к нему вы. Вспомните, что вы оказали мне одну из тех услуг, которые поселяют в душе человека чувство вечной дружбы… Теперь я получил довольно значительное состояние и считал бы себя счастливым, если бы вы смотрели на него как на свою собственность.

— Нет, — сказал Рональд, — я не могу взять от вас денег, право, не могу… кроме того, я пришел по другому делу… я хотел говорить с вами о моей сестре, Сент-Ив, — и юноша с угрозой повернулся ко мне.

— Право, — настаивал я, — в вашем распоряжении около пятисот фунтов. Во всяком случае, помните, что как только деньги понадобятся вам, вы их найдете у меня.

— Ах, замолчите пожалуйста! — вскрикнул Рональд. — Я пришел, чтобы сказать вам много неприятных вещей. Но решусь ли я на это, раз вы отнимаете у меня положительно всякую возможность начать вас упрекать! Как я уже заметил вам, я пришел сюда, чтобы говорить о сестре. Вы сами понимаете, что необходимо изменить положение вещей. Вы компрометируете ее, и ваше знакомство с нею не может привести ровно ни к чему. Вдобавок я не согласился бы, чтобы какая-либо из моих родственниц сближалась с человеком вроде вас (вы сами должны это чувствовать). Мне очень неприятно говорить вам такие вещи. Знаете, мне все кажется, что я бью лежачего, и я даже сообщил майору о моем чувстве. Между тем я должен был вам высказать правду, дело сделано и нам незачем снова поднимать этот вопрос.

— Я компрометирую вашу сестру, знакомство со мной не может привести ни к чему… люди вроде меня… — задумчиво повторил я. — Мне кажется, я понимаю вас, и мне следует поскорее официально объясниться с вами.

Я поднялся со стула, отложил сигару в сторону и, поклонившись, произнес:

— Мистер Гилькрист, в ответ на ваши вполне естественные замечания я имею честь просить у вас руки вашей сестры. Я ношу титул, во Франции мы довольно легко смотрим на титулы, но, кроме того, я происхожу из очень древнего рода, что ценится решительно везде. Я могу указать вам на тридцать два поколения моих предков, незапятнанных ни единым позорным деянием. В будущем я рассчитываю обладать богатством, которое, конечно, превысит размер среднего состояния. Доходы моего внучатого дяди, кажется, равняются тридцати тысячам фунтов в год, хотя я и не справлялся об этом. Скажем, что они не менее пятнадцати и не более пятидесяти тысяч фунтов.

— Подобные вещи легко говорить, — сказал Рональд, улыбаясь с выражением сострадания. — К сожалению, все это так… в воздухе.

— Прошу прощения, не в воздухе, а в Бекингэм-шире, — заметил я с усмешкой.

— Я хотел сказать, дорогой Сент-Ив, что вы не в состоянии доказать ваших слов, — продолжал он. — Все, что вы говорите, может быть совершенно ложно, — вы слушаете меня? — вы ничем не можете подтвердить справедливость ваших утверждений.

— Постойте! — крикнул я, вскочив и подбегая к столу. — Постойте.

Я написал адрес Ромэна.

— Вот на кого я ссылаюсь, мистер Гилькрист. Пока вы не напишете Ромэну и не получите от него отрицательного ответа, вы должны обращаться со мной как с джентльменом.

Мои слова подействовали на Рональда.

— Прошу извинить меня, Сент-Ив, — сказал он, — поверьте, я не хотел оскорбить вас. Но вот в чем беда: я не могу сказать ни слова возражения, ни обидеть вас; простите меня, я делаю это неумышленно. Во всяком случае, вы сами видите, что вашего предложения невозможно принять… Оно не имеет смысла. Наши страны воюют. Вы — пленник.

— Один из моих предков во времена лиги, — возразил я, — женился на гугенотке. Он проехал двести миль по враждебной стране, чтобы увезти свою невесту. И они были очень счастливы.

— Ну… — начал было Рональд, но замолчал, опустив глаза.

— Что же? — спросил я.

— Ну… а Гогела?.. — произнес юноша, смотря в камин на уголья.

Я так и подскочил, вскрикнув:

— Что, что вы говорите?

— История с Гогелой, — повторил он.

— Рональд! — произнес я. — Вы говорите не по собственному побуждению. Я знаю, кто вам подсказал эти слова, — низкий человек шепнул их вам.

— Сент-Ив, — возразил юноша, — зачем вы стараетесь сделать этот разговор еще тяжелее для меня? Зачем вы оскорбляете других людей? Я не могу принять предложения человека, на котором лежит чересчур тяжелое обвинение! Вы сами должны понять это. Ваше намерение жениться на моей сестре — самая нелепая вещь в мире.

— И только потому, что я дрался на дуэли, только потому, что эта дуэль окончилась несчастливо, вы — юный солдат или почти солдат, отказываете мне в руке вашей сестры? Так ли я понял вас? — спросил я.

— Милый мой, — жалобно произнес Рональд, — конечно, вы можете превратно истолковывать мои слова. Вы говорите, что это была дуэль… Я же не могу сказать вам, что… я не могу… мне кажется… вы сами видите, в чем заключается вопрос. Это была дуэль? Я не знаю.

— Я имел честь сказать вам, что дрался на дуэли, — произнес я.

— Видите ли, другие утверждают иное.

— Они лгут, Рональд, и я докажу это.

— Одним словом, тот человек, который так несчастлив, что о нем говорят подобные вещи, не может быть мужем моей сестры! — крикнул Рональд.

— Вы знаете, кто на суде будет первым свидетелем в мою пользу? Артур Чевеникс, — сказал я.

— Мне все равно, — произнес юноша, встав со стула и принимаясь ходить взад и вперед по комнате. — Чего вы хотите, Сент-Ив? О чем мы говорим? Я как во сне! Вы сделали предложение, я отказал вам. Мне оно не нравится, мне его не нужно. Кроме того, не во мне вопрос: моя тетка ни за что и слышать о нем не захочет! Разве вам недостаточно этого?

— Помните, Рональд, что мы с вами играем обоюдоострым оружием, — сказал я. — Предложение руки — щекотливый предмет. Вы отказали мне и привели множество причин вашего отказа. Прежде всего вы называли меня обманщиком, затем напомнили о войне, далее вы сказали, что я бесчестно убил Гогелу, или что на меня возводят подобное обвинение. Ну, милейший мой, все это жалкие причины для отказа! Если бы кто-либо другой говорил со мной таким образом, я был бы страшно возмущен; полагаю, вы сами понимаете это. Но в настоящем случае у меня связаны руки. Не говоря уже о том, что я люблю вашу сестру, я настолько благодарен вам за прошлое, что вы можете вполне безнаказанно оскорблять меня! Мне приходится жестоко страдать, не имея возможности защищаться.