Владимир Москалев - Гугеноты

Она не зря приблизила к себе Антуана Бурбонского. Именно его рукой Екатерина и хотела усмирить мятежных феодалов Юга. Деньги, вырученные от продажи должностей, исправно шли в казну, а от секуляризации церковных земель — на удовлетворение потребностей южной аристократии. Однако подобное положение дел привело в негодование Лотарингское семейство.

В связи с этим в августе в Понтуаз съехались представители Генеральных штатов. Канцлер Л'Опиталь надеялся, что при дефиците в сорок с лишним миллионов ливров правительство пойдет штатам на уступки. А, следовательно, выполнит их требования: позволит осуществлять контроль над финансами страны, обеспечит места в законодательных органах и предоставит возможность участвовать в продаже церковных имуществ. Первые два условия оказались для Екатерины неприемлемыми: выполнив их, она лишила бы королевскую власть авторитета. Выполнила лишь третье условие, да и то частично, и это помогло в подавлении восстания на Юге.

Больше денег штаты не дали.

Таково было положение дел в 1561 году. В сущности же, все вышесказанное, т. е. войну католиков с гугенотами, войну Севера с Югом можно изложить в нескольких словах. Одни имели все, другие — ничего. Одни были богаты, другие — бедны.

Это была война богатых против бедных.

В сентябре 1561 года Екатерина Медичи, как всегда, лояльная по отношению к обеим партиям, решила помирить враждующие стороны, точнее, сделать попытку утихомирить вспыхивающие страсти, устроив для виднейших представителей этих партий нечто вроде турнира. Но не вооруженного, а словесного. Возможно, кто-то из них победит, другие тогда на время поостынут. Если же найдется общий для всех компромисс, ей не в чем будет упрекнуть себя впоследствии. Со своей стороны она сделала все, что могла, и не ее вина в том, что эти две воинствующие клики вскоре начали душить друг друга вместо того, чтобы хотя бы попытаться кончить дело миром.

В отношении Гизов у правительства не было никаких двусмысленностей. Но вот удастся ли им убедить проповедников-гугенотов в их заблуждениях? Коли случится так, она согласна простить им все их выходки, но потом, когда все успокоится, она им все припомнит. Виселиц и костров хватит для всех возмутителей спокойствия. А сейчас надо быть гибкой и проводить политику примирения.

В связи с этим уже был издан эдикт о свободе вероисповедания в марте 1560 года. Но гугенотам показалось этого мало, и они открыто выступили против центральной власти, попытавшись захватить короля в замке Амбуаз. Эдикт отменили, с заговорщиками жестоко расправились. При этом чуть было не послали на плаху самого Конде, которого хитростью заманили и ловушку. Екатерина, правда, не хотела смертной казни, боясь, что это ей сильно повредит в случае, если ее сын умрет и она станет регентшей. Да тут еще Монморанси стал умолять ее… Смерть Франциска явилась для нее облегчением: Конде тут же был выпущен на свободу, поскольку власть Гизов закончилась, а сама она стала правительницей государства.

Страсти немного улеглись, но через год вспыхнули снова. Новый эдикт? Возможно, придется пойти и на это; все зависит от того, каков будет результат собеседования, которое враждующие стороны с согласия правительства решили устроить в Пуасси близ Парижа в сентябре 1561 года.

Местом сбора назначили доминиканский монастырь, время — десять часов утра. К девяти часам толпы народа уже отовсюду начали стекаться на площадь перед монастырем, чтобы стать непосредственными участниками событий, которые, безусловно, оставили свой след в истории. Здесь были и католики, и гугеноты, как политические, так и религиозные. Здесь же, как на площади, так и в самом здании, находилась группа политиков, радеющих не о религиозных распрях, а единственно о благе государства. Впрочем, тогда они еще открыто не заявили о себе как о партии, это случилось несколько позже. Среди них — канцлер Л'Опиталь, известный оратор барон де Силли и адвокат Жан Ланж. На этих последних Екатерина возлагала надежду о примирении сторон, и им несколько дней тому назад были даны на этот счет соответствующие указания.

В половине десятого к месту сбора подкатила карета в окружении всадников в темных одеждах и белых брыжах. Это были гугеноты, сопровождавшие кардинала де Беза [10] Без, Теодор де (1519–1605) — знаменитый кальвинистский проповедник. , который и должен был представлять на форуме партию протестантов.

Едва он вышел из кареты, толпа разноголосо загудела и заколыхалась. Иные глухо ворчали, другие дружно рукоплескали; католики хмурили брови, гугеноты кричали слова приветствия. За кардиналом, опираясь на его руку, вышла королева Наваррская [11] Королева Наваррская — Жанна Д'Альбре (1528–1572), дочь Маргариты Наваррской Валу а; племянница Франциска I; двоюродная сестра Генриха II; супруга короля Наваррского Антуана, герцога Вандомского; мать Генриха Наваррского. . В начале этого года она официально отказалась от католической религии и приняла новую веру, видимо, в противовес своему мужу, который собирался перейти в католичество. В Париже она остановилась в Бурбонском дворце, потом переехала в замок Сен-Жермен. Кроме них со стороны протестантов присутствовали коадъютор Кальвина и итальянский пастор Пьеро Вермильи.

Де Без милостиво кивнул тем, кто приветствовал его. Толпа, на две трети состоявшая из католиков, угрожающе заволновалась и двинулась было на него, но дорогу ей преградил эскорт лучников, заранее выстроившихся вокруг площади и у ворот монастыря, во избежание вооруженного столкновения враждующих партий. Людская масса неохотно попятилась, раздалась в стороны, и тут же послышались из ее недр радостные возгласы:

— Гизы! Гизы едут!

Действительно, с одной из улиц на площадь уже выезжала карета с гербом Лотарингского дома в сопровождении вдвое большего количества всадников, командовал которыми облаченный в металлические доспехи герцог Неверский. Под громкие крики и неистовые рукоплескания одних, тех, кто только что хмурил брови, и под глухой, сдержанный ропот других, тех, что минуту назад столь бурно встречали своих вождей, карета подъехала к монастырю и остановилась напротив дверей. Из нее вышли кардинал Лотарингский, его брат Клод, герцог Омальский, и с ними — трое иезуитов из недавно основанного неким Лойолой [12] Лойола Игнатий (1491–1556) — основатель ордена иезуитов (1540), испанец. ордена, созданного для того, чтобы еще больше усилить католическую фракцию и еще рьянее взяться за преследование Лютера, Цвингли и Кальвина.

Обе стороны сдержанно поклонились друг другу, как противники, чьи клинки через минуту скрестятся в воздухе. Сопровождаемые своими сторонниками, они вошли в здание, где их уже ожидали члены королевского семейства, кардинал Карл Бурбонский [13] Кардинал Бурбонский, Карл (1523–1590) — брат Антуана Наваррского и Людовика Конде; третий сын герцога Карла Вандомского (…-1537). , брат адмирала кардинал де Шатильон [14] Кардинал Оде де Шатильон (1515–1571) — брат адмирала де Колиньи. и другие.