Владимир Москалев - Гугеноты

Вот над какой задачей мозговала королева-мать в одно прекрасное утро января 1564 года, когда кардинал только что покинул ее опочивальню. Дом Монморанси — вот где не было ее шпионов и вот куда надлежало их внедрить. Но как это сделать, если коннетабль, эта хитрая лиса, сразу же заподозрит неладное, едва увидит в своем доме нового человека? Значит, действовать надо окольным путем, через людей, которые служат семейству Монморанси и являются ближайшими поверенными во всех его делах.

Екатерина перебирала в уме всех и не могла остановиться ни на ком, и вдруг ее озарила одна любопытная мысль. Она вспомнила о Лесдигьере, поручике личной гвардии маршала де Монморанси. Правда, у него есть любовница, баронесса де Савуази, придворная дама, близкая подруга Дианы де Франс, но от нее мало проку. Здесь нужен некто, кто служил бы ей, французской королеве, и доставлял ей необходимые сведения.

После подписания мира с гугенотами в стране, по крайней мере, создавалась видимость этого, воцарились покой и порядок. Был изменен состав Королевского совета; теперь он состоял из представителей трех партий. В первую, протестантскую, входили принц Конде, адмирал и его братья — Д'Андело и Оде де Шатильон. Вторую представляли убежденные католики: кардинал Карл Лотарингский, кардинал Людовик де Гиз, герцог Неверский и герцог де Монпансье. Партия умеренных, или «политиков», повторим это еще раз, состояла из семейства Монморанси, канцлера Л'Опиталя, маршала де Вьевиля, епископа Орлеанского и Жана де Монлюка, епископа Баланса.

Прекратились вооруженные стычки на улицах и площадях городов, вошла в прежнее русло торговля. Окруженный сонмом богов и богинь, расцвел, ожил и будто бы по-новому засиял в лучах солнца Лувр: балы стали чередоваться со спектаклями и шуточными балаганами, шутки и смех теперь не умолкали ни на минуту, толпы цыган веселили придворное общество. Фрейлины королевы весело порхали вокруг столов, подносили гостям на золоченых подносах амброзию и нектар — пищу и напиток богов, — и были подобны прекрасным харитам [57] Хариты — дочери Зевса и Геры; богини красоты, счастья, радости и веселья, олицетворяющие женские прелести (мифол.). , услаждающим слух и взоры захмелевших гостей пением и танцами.

Принц Конде, так долго рвавшийся ко двору, мечтавший, чтобы похозяйничать там, дав волю своей фантазии, быстро уяснил положение вещей и, окружив себя толпой фаворитов, заставил говорить о себе. Человек чувствительный, легко ранимый, он тем не менее в считанные дни прослыл дамским любимцем и волокитой за чужими юбками, хотя и был женат. Каждую ночь к нему в постель забиралась новая любовница, Конде тешился и забавлялся с нею до утра, потом выпроваживал ее и, зевая, заявлял, что эту он больше не хочет.

Именно об этом волоките и прелюбодее вспомнила Екатерина Медичи. Королева-мать взяла со стола колокольчик, позвонила и приказала послать за мадемуазель де Лимейль, официальной любовницей принца Конде.

— Садись, Изабелла, — Екатерина повела рукой в сторону стула рядом с собой.

Вошедшая сделала неглубокий реверанс и села. Королева с полминуты разглядывала ее, любуясь ее красотой и вспоминая свои юные годы. Молода, стройна, необычайно красива, золотистые локоны струятся по шее и спадают на белый отложной воротник с узорами; брови выщипаны, на ресницах легкий слой туши, в зеленых глазах немой вопрос; нос прямой, ноздри раздуты после торопливой ходьбы; на чуть припухлых губах оттенок чувственности и сладострастия; подбородок слегка выпуклый, овальный, с левой стороны едва заметная ямочка, которая скорее украшает лицо, нежели портит.

Изабелла была дочерью сеньора Жиля де Ла Тура де Тюренна, приходившегося родственником матери Екатерины Медичи по отцовской линии. В следующем году она выйдет замуж за итальянца Сципионе Сардини, пока же она слыла невестой из весьма знатного рода и дамой сердца принца Конде, не говоря уже о том, что она была первой статс-дамой королевы.

— Ты ничего мне не хочешь сообщить, Изабелла, кроме того, о чем говорила вчера? — спросила Екатерина Медичи.

— Ничего, мадам, — ровным голосом произнесла мадемуазель де Лимейль.

— Конде ведет себя по-прежнему?

Их глаза встретились: взгляд тигрицы, поджидающей из-за кустов свою жертву, и взгляд ничего не подозревающей лани, проходящей мимо.

— По-прежнему, мадам. Так же спесив и горд, чопорен и надменен. После того, как вы в марте прошлого года заключили с гугенотами мир в Амбуазе и позвали его и Колиньи ко двору, он не видит себе равных и ведет себя так, будто он здесь хозяин и ему все дозволено. Его всегда одергивает Колиньи. Он — единственный, кого Конде слушает.

— Ходячий кодекс чести… — медленно, будто нараспев, проговорила Екатерина, слегка улыбнувшись.

— И оттого достойный уважения всех дворян королевства, — подхватила Лимейль.

— Да, — кивнула королева, — но речь пойдет не об этом. Видишь ли, Изабелла, я сейчас испытываю некое затруднение в связи с перемирием обеих партий, и ты должна помочь мне.

— Я, мадам? Но что я могу?

Екатерина улыбнулась и сощурила глаза:

— Я выбрала для этой цели тебя, как самую красивую и послушную из моих фрейлин, и, думаю, не ошибусь, если скажу, что по части обольщения мужчин тебе нет равных.

— О мадам, — произнесла Лимейль, и в ее зеленых глазах загорелся огонек, — уж не собираетесь ли вы предложить мне роль любовницы в стане оппозиции католицизму?

— Ты не ошиблась, милая, — как можно ласковей сказала Екатерина.

— Как?! — в возгласе маркизы прозвучали нотки неприкрытого возмущения. — У меня же, согласно вашему повелению, уже есть один любовник!

— Не беда, — невозмутимо ответила королева-мать, — заведешь второго. Между прочим, данный господин тоже не из бедных, так что, думаю, тебя ждет жизнь в шелках и золоте. Помнится, ты мечтала приобрести особняк с собственным садом близ Монмартра? Так вот новый любовник наверняка поспособствует исполнению твоей мечты. Ведь семейство Монморанси, как известно, побогаче королевского будет…

— Так мой новый… избранник… из рода Монморанси?

— Нет, милая, столь высоко тебе даже с твоей неземной красотой не подняться. Сей господин всего лишь служит дому Монморанси. По слухам, в свиту маршала он попал совершенно случайно, причем без единого су в кармане. Зато сейчас богат, успешен, перспективен. В настоящее время возглавляет личную охрану герцога Монморанси.

Мадемуазель Лимейль наморщила лобик, пытаясь догадаться, о ком речь.

— Его зовут Лесдигьер, — пришла на помощь Екатерина, не без интереса наблюдая за реакцией собеседницы.

Фрейлина широко распахнула глаза:

— Ах, мадам!.. Видит Бог, я несказанно польщена, но… но ведь у Лесдигьера уже есть дама сердца!