Николай Данилов - Кордон

сослуживцам матрос Матренин, но, вздрогнув, остановился. Шатаясь, еще не поняв, что сам ранен смертельно, он приблизился к Заборову, прохрипел:

— Вставай, Сидорыч! Смотри, ядреный корень, как бегут от нас ироды!

Заборов в ответ выпустил изо рта кровавые пузыри. Матренин нагнулся, чтобы поднять выроненное ружье, но силы оставили его, и он, скрипя зубами, ткнулся лицом в землю…

А вокруг смешались красные, синие, белые рубашки и мундиры. Скрежетало железо, гремели выстрелы, взрывались гранаты, раздавались команды и возгласы на разных языках. Никольская сопка обильно поливалась кровью, с ее вершины потекли красные ручейки.

Несмотря на потери, верх в смертельных схватках брали защитники порта. И, казалось, не было такой преграды, чтобы остановила неудержимо рвущихся вперед и отчаянно дравшихся в близком бою русских солдат и моряков. Вскоре Никольская сопка была очищена от неприятеля. Однако десантники, коим благополучно удалось спуститься к берегу, не были вне опасности. Защитники Петропавловска, заняв удобные позиции, вели с вершины сопки губительный огонь. Но англичане и французы с завидным упорством (видимо, выполняли строгий приказ командующего не оставлять павших на месте сражения) подбирали убитых и раненых, тащили их в шлюпки, баркасы, катера. Десантники торопились отвести суда от опасного места. За проворными моряками старались успеть солдаты морской пехоты. Они спотыкались, падали, ползли на четвереньках и бежали по мелководью, ошалело прося не оставлять их на берегу. А петропавлов-цы сверху прицельно стреляли и стреляли по обезумевшей от страха людской толпе.

С кораблей загремели пушки. На вершину сопки полетели ядра и бомбы. Но они не принесли большого вреда — поразить людей мешали деревья и кусты.

— Бабьи судороги! — выкрикнул кто-то из моряков. — Накось, завоеватель, выкуси!

Поняв бесполезность пальбы, адмирал распорядился прекратить орудийный огонь. Вскоре за этим замолкли и береговые батареи. С удалением десантников от сопки стихли ружейные выстрелы. Над портом воцарилась тишина. Глухая, непривычная тишина, от которой зазвенело в ушах…

Завойко приказал протрубить отбой. Окрест огласили зычные звуки горнов, дробный бой барабанов. Губернатор посмотрел на часы: до пополудни оставалось полчаса…

— Братцы! — что есть силы заорал фельдфебель Спылихин. — Да неужто мы отбили такую силищу! Их же было — тыща! А нас — хрен да маленько. — Он по-мед-вежьи обнял двоих стоящих рядом. — Милые мои, отбили! Пригожие, отбили!

Люди, возбужденные боем, не сразу поняли, что сражение кончилось. Однако горны настойчиво трубили сбор. Воины стали сходиться на призывные звуки. Вокруг в разных позах лежали убитые — матросы, солдаты, волонтеры… Вниз с помощью товарищей потянулись раненые, многих несли на ружьях.

Фельдфебель из интендантской службы склонился над мертвым Заборовым.

— Не гневайся, Сидорыч, на меня, — бормотал он. — Зря я обижался на тебя из-за крыс. А сарай с рыбой все равно ведь изверги спалили…

Старик-камчадал с беззвучным плачем оттаскивал от камня убитого немого внука.

— Шагай! Шагай, Европа! — бодро кричал пехотный унтер-офицер, подталкивая прикладом кремневки пленного англичанина. — Отвоевался, завоеватель! Славь Бога, что жив остался. А то, вишь, как оно обернулось…

К месту сбора спешил поручик Губарев. Он триумфально нес на древке синее полотнище, перекрещенное краснобелыми полосами.

— А вот это, братцы, видели? — таинственно спросил он и торжественно добавил: — Сие английское знамя! Гибралтарского полка морской пехоты!

Минутное молчание. У людей сперло дыхание. И удивленные возгласы:

— Их ты! Штандарт бросили!

— Вот это да-а!

— Позорники!

Все с интересом начали рассматривать цветное полотнище с изображением головы льва и земного шара, обрамленного венком.

— Буквы-то не наши. Что там намалевано?

Поручик перевел:

— «Гибралтар. За моря и земли».

— Поди-ка ты!

— Чего захотели? Чужие моря и земли!

— Зубастый зверь!..

Командиры разрешили спуститься всем в порт.

Завойко, выслушав доклады офицеров, горячо поздравил людей с убедительной победой. Он хотел дать кое-какие распоряжения, но священники Иона и Георгий посчитали, что наступил их черед.

— Сослужим, рабы божьи, благодарственный молебен! — прогудел иеромонах Иона.

— Восславим Господа Бога, придавшего нам силу богатырскую и разумение! — вторил ему священник Георгий.

Завойко не возразил: для духовных отцов иногда и губернатор не власть. Это был как раз такой момент, когда ему противиться не хотелось.

Сослужив молебен, люди по указанию губернатора потянулись на Никольскую сопку. Им было велено подобрать и сложить трупы около Озерной батареи. По одну ее сторону положили мертвых защитников порта, по другую — завоевателей. Тут же выросла горка из трофейного оружия: штуцеров, брандскугелей, пистолетов, сабель, кортиков, гранат…

— Посмотрите, ваше превосходительство. — Лейтенант Константин Пилкин подал губернатору бумажку. — Любопытные тут записи. Нашли у убитого английского офицера. Полагаю, что он командовал сегодня первым десантом. На сорочке покойника есть надпись «Parker». Видимо, это его фамилия. В записке указано, что десантников было шестьсот семьдесят шесть.

— Если учесть, — рассудил губернатор, — что у перешейка пять гребных судов дополнительно высадили не менее двухсот человек, то против нас на Никольской сопке дрались сот девять моряков и солдат морской пехоты.

— А сколько же наших было в деле? — поинтересовался Пилкин. — Человек триста?

— Не более, — подтвердил Завойко и предложил посчитать точнее. — В бою на сопке участвовало десять стрелковых партий. У господ Губарева и Михайлова было по пятьдесят человек, у вас, Анкудинова и Арбузова — по тридцать, у Фесуна, Скондракова, Жилкина и Давыдова — по двадцать, у Спылихина — восемнадцать. Вот, Константин Павлович, и вся арифметика.

— Двести восемьдесят восемь нижних чинов и десять командиров, — подытожил Пилкин. — Получается, что нас

на сопке было втрое меньше. А как заморские вояки драпали! Кто бы мог подумать…

— И на сопке, и в целом в эскадре неприятель превосходил нас втрое. Но факт есть факт — наши люди сражались молодецки! — заключил губернатор.

Пилкин обратил внимание Завойко на карандашную пометку на бумажке убитого офицера.

— И как вы думаете, что здесь написано? — интригующе спросил он и тут же перевел: — «Не забыть взять десять ручных кандалов».

— Забавно! — губернатор загадочно улыбнулся и покачал головой: — Вот сукины сыны! Ведь были уверены, что сегодня захватят порт. Любопытно, кому же эти кандалы предназначались?