Виктор Ротов - Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ)

Первые, потому что П. А. Столыпин, как, впрочем, и Распутин, понимал неотвратимую необходимость предоставить евреям равноправие. И исподволь готовил проведение этого вопроса на высочайшем уровне. Чем, собственно, и восстановил против себя патриотов и самого царя. Так что если б его не убили, то к началу войны, а может, и раньше, этот жгучий вопрос был бы снят. Евреи стали бы полноправными гражданами России. А это в значительной мере ослабило бы напряжение внутри страны. Повлияло бы на исход войны в лучшую для России сторону. Здесь был бы выигрыш патриотов и царя. России не пришлось бы воевать как бы на два фронта: с Германией и с внутренней оппозицией в лице назревающей революции, которая, конечно же, импортировалась из‑за границы на еврейские деньги Парвуса и рычаги которой здесь в России полностью находились в руках евреев. Так же, как в свое время рычаги «Великой» Французской революции.

Внутренняя смута, ловко питаемая и организуемая евреями, сильно подрывала моральных дух не только в армии, но и в обществе. Это было на руку Германии: в результате двадцать губерний России отошло к немцам.

Это уже почти поражение.

Правда, и сама Германия была на грани истощения и искала возможности скорейшего завершения войны.

Именно в этот трудный для нее момент в генералитете немецких войск появился еврей — мультимиллионер Парвус — финансово — политический авантюрист, пройдоха с мировым именем, который за пятьдесят миллионов долла ров взялся форсировать революцию в России и тем вынудить ее к заключению мира. Что и было сделано. Правда, уже руками Ленина, перехватившего у Парвуса инициативу. И заодно пятьдесят миллионов.

К слову:

Теперь самое время вспомнить о том, что замысел фальшь — революции был раскрыт и дошел до социал — революционеров, которые приняли свои меры. По тому, как Парвус проявил инициативу именно в эти дни, нетрудно догадаться, какие именно меры. Всемирная еврейская община, у которой на первом месте стоит информация, тотчас сориентировалась. На фальшь — революции можно заработать огромные деньги. И Парвус приходит в генералитет Германии с предложением форсировать в России революцию. Руками Николая II и Распутина. Ловко? Бесспорно. Но на всякого мудреца довольно простоты.

Ленин, на вооружении которого информация стояла на архипервейшем месте, узнал не только о сделке Парвуса с германским правительством, но и всю подоплеку этой сделки, о фальшь — революции. Быстро сколотил «ударную» группу революционеров, перехватил инициативу у Парвуса, пятьдесят миллионов и ринулся в Россию, намереваясь из фальшь — революции сделать настоящую. Ему не сразу это удалось. Но потом удалось. Так что и евреев можно перехитрить. Надо только соображать.

Но вернемся к нашим «баранам».

Пойди Николай II на уступки евреям, на кои все равно пришлось потом пойти, поражения в войне можно было бы избежать. Даже одного обещания евреям было бы достаточно.

По мнению Шульгина, России не хватило всего несколько месяцев, чтобы вынудить Германию к выгодному для России миру. Нет же, Николай упрямо придерживался унаследованной от императрицы Елизаветы излюбленной ею формулы: «От врагов Господа Моего не желаю прибыли интересной». Формулы правильной вообще. Но в борьбе надо быть гибким не менее, но более противника. Прямой путь не всегда ведет к победе.

По всему видно, он понимал пагубность своего упрямства и… тем не менее. Решил потянуть с решением еврей ского вопроса. Мог предпринять и другие шаги, пользуясь остротой момента. Ужесточить в стране порядки в связи с военным положением — поставить на место любезную родню свою, не в меру разбушевавшуюся; мог бы поставить в жесткие рамки и революционное движение, проявить твердую волю, руководствуясь велением времени, но… Он отверг даже предложение герцога Лейхтенбергского потребовать от Императорской фамилии вторичной присяги ему. Что было бы вполне оправданной и необходимой мерой в сложившейся обстановке. Ему не хотелось обижать родню требованием вторичной присяги.

Между тем заговор против него ширился, проникая во все слои общества по всей стране. Агитация против него всех и вся начинала давать свои ужасные плоды. Уже в открытую призывали к свержению царя Гучков и Родзянко, рассылая письма в союзы земств и городов. Любое действие, каждый шаг Николая II истолковывались превратно в очернительских тонах, отчего атмосфера общественной жизни в России становилась все душнее и зловоннее. Даже безобидное слушание румынского оркестра, с успехом выступавшего в те годы и приглашенного в Царское Село, было истолковано в светском обществе как «дикие оргии» с участием венценосных особ.

Когда эти слухи дошли до Николая II, он лишь усмехнулся. Казалось, он отгородился железной стеной от сплетен и грязных наветов.

Но он встревожился, когда великий князь Александр Михайлович снова стал присылать письма государыне, требуя принять его. И когда она, уступив настойчивости, согласилась, Государь счел нужным лично присутствовать в комнате, где недомогающая государыня принимала великого князя. Николай знал, что тот намерен был говорить резко, и не хотел оставить супругу один на один с ним. Мало того, он велел и флигель — адъютанту Линевичу быть недалеко, в кабинете императрицы, который располагался в соседстве со спальней.

Меры предосторожности оказались не напрасными: великий князь Александр Михайлович требовал в резкой форме отстранения Протопопова, тогда министра внутренних дел, и удаления Ее Величества от управления государством. Это было не ново и, как и следовало ожидать, князь получил полный отказ. После этого взбунтовавшаяся родня пошла в открытую. И вскоре Николай почувствовал их жесткую руку.

В связи с нарастанием беспорядков в Петрограде царь велел Гвардейскому Экипажу выступить с фронта в Царское Село. Как бы на отдых. На самом же деле для усиления охраны. Но тут же последовал иной приказ Главнокомандующего генерала Гурко, заменившего на этом посту больного генерала Алексеева.

Командир Гвардейского Экипажа в недоумении испросил дальнейших указаний царя через дворцового коменданта. Царь вторично приказал ему следовать в Царское Село. Но и на этот раз он был остановлен уже на подступах к Царскому Селу иод предлогом карантина. И только после третьего приказа полк прибыл по назначению.

С той же целью царь приказал и Уланам Его Величества следовать в Царское. Но упорный Гурко и тут вмешался. Под разными предлогами он свел на нет приказ царя.

Началось открытое неповиновение Императору Всея Руси.

А чтоб развязать себе руки окончательно, стародворские мудрецы не без участия хитромудрых придворных советчиков, густо окружавших царскую семью и всеми силами добивавшихся падения Престола, посоветовали торопить царя с отъездом в Ставку. МоЛ, нарастает недовольство в войсках. Чтоб доказать ему это, они делегировали к царю великого князя Михаила Александровича, который сумел убедить Государя, что действительно в армии растет недовольство его отсутствием. Мол, царь живет себе в тишине и комфорте, тогда как они, солдаты, страдают и вшивеют в окопах.