Феликс Дан - Борьба за Рим

— Это гунны Велизария! — вскричал Валерий.

— Они велели мне проводить их к проходу. Я отвел их далеко к западу, в болота, и, когда стемнело, убежал от них… Они стреляли вдогонку, — одна стрела попала в меня… я не могу больше…

И он упал.

— Он погиб! — сказал Валерий: — их стрелы всегда отравлены! Скорее, Юлий, ты должен проводить Валерию в Неаполь. Я иду к проходу и, насколько возможно, удержу врага, чтобы дать вам выиграть время.

Напрасно молила Валерия, чтобы он позволил ей остаться с ним.

— Ты должна повиноваться! — решительно ответил ей отец. — Я хозяин в доме и сын этой страны. Я хочу спросить гуннов Велизария, что им надо в моем отечестве. Нет, нет, Юлий, вы должны ехать. Прощайте!

Через несколько минут Валерия, в сопровождении Юлия и нескольких готов, которых прислал Тотила, мчалась в Неаполь, а старик, взяв своих рабов, отправился к проходу. Но рабы, пользуясь темнотою, разбежались дорогой, и старик один пришел на место. Здесь он застал уже остальных готов. Проход был очень узок: два человека, стоя рядом, своими щитами вполне закрывали его, так что действительно проход можно было защищать даже с очень небольшим числом людей. Двоих воинов Валерий поставил у входа в проход со стороны Неаполя, двоих — у выхода из него, а остальных — внутри прохода.

— Держитесь твердо, — предостерег их Валерий. — Ни в каком случае никто не должен выходить из прохода. Двое передних держите щиты крепко один подле другого и выставьте вперед копья. Мы, средние, будем стрелять. Задние будут подавать стрелы и внимательно следить за всем.

Едва успел он распорядиться, как послышался стук копыт.

— Стой! — закричал Валерий. — Кто вы, и что вам нужно?

— То же самое и я хочу спросить у вас, — ответил грубый голос.

— Я — римский гражданин и защищаю свое отечество против грабителей.

Тот из всадников, который был впереди, зорко осмотрел дорогу при свете факела. Видя, что не было никакой возможности обойти проход, он сказал более мягким голосом.

— Друг мой, в таком случае мы — союзники, потому что мы также римляне и хотим освободить Италию от ее грабителей. Итак, посторонись, дай нам пройти.

— Кто же ты, и кто послал тебя? — спросил Валерий, стараясь выиграть время.

— Я — Иоганн. Враги Юстиниана называют меня Кровожадным. Я веду легкую конницу Велизария. Вся страна от Региума до этого места сдалась нам без боя. Ты первый задерживаешь нас. Мы были бы уже далеко, если бы собака-гот не завел нас в болото, откуда мы едва выбрались, — одна лошадь все-таки утонула. Не задерживай же нас. Я оставлю тебе жизнь и имущество, дам еще большую награду, если ты согласишься проводить нас. Отойди же, пропусти нас. И он пришпорил лошадь.

— Назад, разбойник! Пока жив Кней Валерий, ни один из вас не войдет в проход! — ответил Валерий. — Друзья, стреляйте!

— А, хорошо, — вскричал Иоганн, отступая назад, — эй, гунны, стреляйте!

Раздался крик: один из готов, стоявших впереди, упал, быстро встал Валерий на его место, держа перед собою щит, прошло еще несколько минут, — и другой гот был сражен. Наконец стрела вонзилась в грудь Валерия. Он зашатался. Стоявшие позади тотчас подхватили его и унесли в глубину прохода, а его место молча занял новый воин. Вдруг раздался крик сторожей, поставленных позади:

— Корабль! Корабль! Они высадились и зайдут нам с тылу! Беги, господин, мы тебя унесем отсюда.

— Нет, — ответил Валерий, приподнимаясь, — я хочу умереть здесь. Прислони мой меч в сене и…

Но тут раздался громкий звук готского военного рога, и вслед затем тридцать вооруженных готов с Тотилой во главе появились в проходе. Взгляд Тотилы прежде всего обратился на Валерия.

— Слишком поздно! Слишком поздно! — с горестью вскричал он. — Но прежде всего месть! За мною, готы!

И он с яростью бросился из прохода. Отчаянная борьба началась на узкой дороге между скалами и морем. Лошади, люди скатывались в море. Наконец начальник гуннов, Иоганн, упал, оглушенный ударом, и гунны в смятении бросились бежать. Тотила тотчас возвратился к Валерию. Тот лежал с закрытыми глазами.

— Валерий! Отец! — вскричал Тотила. — Не уходи от нас! Скажи хотя слово на прощанье!

Умирающий медленно открыл глаза.

— Где они? — спросил он.

— Разбиты и бежали.

— А, победа! — вздохнул Валерий. — Я умру с победой, и Валерия, мое дитя, спасена!

— Да, отец, она спасена. Я явился сюда из самой глубины морской, чтобы предупредить Неаполь и спасти вас. Корабль, на котором я выехал, был пробит врагом и потонул. Я в полном вооружении бросился в море, спасся и высадился на берег между твоим домом и Неаполем, недалеко от дороги. Там я встретил Валерию и узнал и твоей опасности. Я усадил ее на свой корабль и отправил в Неаполь, а сам с тридцатью воинами поторопился сюда, — но мог только отомстить за тебя.

И в горести он опустил голову на грудь умирающего.

— Не сожалей обо мне, я умираю победителем. И тебе, сын мой, тебе обязан я этим. — Старик с любовью провел слабеющею рукою по шелковистым волосам Тотилы. — Ты спас и Валерию. И тебе, да, тебе поручаю я и спасение Италии. Ты — герой, достойный спасти даже эту страну. Ты можешь это, ты сделаешь это, — и твоей наградой будет мое любимое дитя.

— Валерий! Отец!

— Пусть она будет твоей! Но клянись, — и, собрав последние силы, старик выпрямился и взглянул прямо в глаза Тотиле, — клянись мне душою Валерии, что она не прежде будет твоею, чем Италия будет свободна, и ни одна пядь священной земли ее не будет занята византийцами.

— Клянусь! — с воодушевлением вскричал Тотила. — Клянусь душой Валерии!

— Благодарю, благодарю, сын мой. Теперь я могу умереть спокойно. Передай ей мое благословение и скажи, что я поручил ее тебе, — ее и Италию.

Он склонил голову на свой щит, скрестил руки на груди — и умер. Долго молча смотрел на него Тотила. Но вот взошло солнце, ярко осветило и море, и скалы. Тотила пробудился от задумчивости.

— Клянусь душой Валерии, — тихо, с глубоким чувством повторил он, подняв руку. И в этой клятве нашел он силу и утешение, и спокойно распорядился перенести труп Валерия на судно, чтобы отвезти его в семейную гробницу, в Неаполь.

Между тем Теодагад понемногу отправился от своего поражения при объявлении войны. «Пусть приходит Велизарий, — думал он. — Я изо всех сил буду стараться, чтобы он не встретил в Италии никакого сопротивления. Юстиниан, конечно, узнает это и наверно выполнит если не весь договор, то большую часть его».

Он так и действовал: выслал все войска из южной и средней Италии на самые далекие окраины. Вот почему Велизарий не встретил никакого сопротивления. Особенно ободрился он с тех пор, как к нему возвратилась Готелинда. Она была гораздо умнее и сильнее его и всегда поддерживала его.