Феликс Дан - Борьба за Рим

Ступив ногою на грудь врага, он глубоко вздохнул: «Вот я отомстил, — сказал он сам себе. — Но разве это вернет мне моего мальчика?»

Между тем готы, разбив правый и левый фланги врага, устремились на центр, которым начальствовал сам Велизарий. Одна минута — ужасное столкновение, тысячеголосый крик боли, ярости и ужаса. Несколько минут общего смятения, затем громкий торжествующий крик готов: телохранители Велизария были уничтожены.

Велизарий, спокойный и все еще уверенный в себе, велел отступать к лагерю. Но это было не отступление, а бегство. Быть может, его войску и удалось бы достичь лагеря раньше готов и укрыться в нем, но Велизарий, слишком уверенный в победе, вел за собой и обоз, и даже стада рогатого скота и овец для продовольствия. Эти телеги и стада затрудняли бегство. Всюду слышались крики, споры, угрозы, жалобы. И вдруг среди этого общего смятения раздался крик: «Варвары! варвары!» — то пехота Гильдебада достигла лагеря. Снова ужасное столкновение — и затем беспорядочное, неудержимое бегство из лагеря.

Велизарий, с остатками своих телохранителей, с большим трудом старался удержать готов, покрывая беглецов.

— Помоги, Велизарий, — закричал в это время Айран, начальник массагетов, вытирая кровь с лица. — Мои воины видели сегодня черного дьявола среди врагов. Меня они не слушают. Но тебя они боятся больше, чем дьявола.

Велизарий заскрежетал зубами.

— О Юстиниан, — вскричал он, — как плохо держу я свое слово сегодня!

Но вдруг сильный удар в голову оглушил его, и он упал с лошади.

— Велизарий умер! Горе! Все погибло! — закричали его войска и неудержимо бросились бежать. Напрасно храбрейшие из войска старались после этого удержать готов. Они могли только спасти своего начальника.

Готы между тем зажгли лагерь.

— Очистите лагерь! — со вздохом приказал пришедший в себя Велизарий. — И скорее к мостам!

Войска густой массой бросились к реке. Вдруг звук готских рогов раздался совсем близко: это Тотила и Витихис гнались уже по пятам их.

— Скорее к мостам! — закричал Велизарий своим сарацинам. — Защищайте их!

Но было уже поздно. Легкие мосты, не выдержав тяжести массы людей, толпившихся на них, обрушивались, и тысяча гуннов и иллирийских копьеносцев — гордость Юстиниана — полетела в воду.

Велизарий пришпорил своего коня и бросился в грязный, окрашенный кровью поток. Добрый конь вынес его вплавь на другой берег.

— Соломон! — сказал там Велизарий. — Возьми сотню из моей конной стражи, и неситесь во всю прыть к ущелью в лес. Вы должны — слышишь? — должны быть там раньше готов, слышишь?

Соломон помчался. Велизарий собрал, что было возможно, из оставшихся войск. Вдруг Айган вскричал:

— Вот Соломон скачет назад!

— Господин! — издали кричал сарацин. — Все потеряно! В ущелье сверкает оружие: оно уже занято готами.

И в первый раз в этот несчастливый день Велизарий вздрогнул.

— Ущелье потеряно? — медленно сказал он. — В таком случае не спасется ни один человек из войска моего императора. Прощай — слава, Антонина и жизнь! Айган, возьми меч, не допусти меня попасть живым в руки варваров.

— Господин! — сказал Айган. — Никогда еще не слыхал я от вас ничего подобного.

— Потому что никогда еще и не было со мною ничего подобного. Сойдем же с лошадей и умрем, — ответил Велизарий и занес уже ногу, чтобы спрыгнуть, как вдруг раздался крик:

— Утешься, начальник. Ущелье наше! Его занял Цетег.

— Цетег! Возможно ли? Правда ли? — возразил Велизарий.

— Да, Цетег. Отряд готов, посланный Витихисом, раньше нас достиг ущелья. Но, когда они хотели войти в него, Цетег со своими исаврийцами бросился и отбил их.

— Наконец-то! Первый луч победы в этот черный день! — вскричал Велизарий. — Скорее же к ущелью!

И он быстро тронулся с остатком своих войск.

— Добро пожаловать в безопасное убежище, Велизарий, — крикнул Цетег, завидя его. — С восхода солнца жду я тебя здесь, потому что знал наверно, что ты придешь.

— Префект Рима, — отвечал Велизарий, протягивая ему руку, — ты спас императорское войско, которое я погубил, благодарю тебя.

Наступили сумерки. Витихис с готами торжествовал победу. Велизарий привел, насколько было возможно в порядок свои разбежавшиеся войска и повел их в Рим.

На следующий день все громадное войско готов двинулось к Риму, и вот началась знаменитая осада «Великого» города. Витихис разделил войска на семь отдаленных лагерей. Шесть из них были расположены против главных ворот на левом берегу, а седьмой — на правом. Каждый лагерь был окружен рвами и насыпями.

Велизарий и Цетег, со своей стороны, также разделили людей для защиты города. Велизарий защищал северную часть, Цетег — западную и южную. Особенное внимание было обращено на ворота у гробницы Адриана, на правом берегу, против лагеря готов, так как эти ворота были самым слабым пунктом города.

Сначала готы старались вынудить город к сдаче разными мерами без боя. Они отрезали все четырнадцать водопроводов, снабжавших город, так что римляне должны были довольствоваться только водою из колодцев в частях города, прилежащих к реке. Но меры эти не привели ни к чему, потому что в Риме были скоплены громадные запасы провизии, было много колодцев, и жители не терпели недостатка ни в чем.

Тогда Витихис стал готовиться к штурму. Он построил высокие деревянные башни — выше, чем городские стены, — изготовил множество штурмовых лестниц и четыре огромные стенобитные машины. Велизарий и Цетег, со своей стороны, установили на стенах машины, которые бросали на большие расстояния целые заряды копий с такой силой, что они вонзались в человека, одетого в полную броню. Но сами римляне говорили, что, несмотря на все их усилия, готы скоро бы ворвались в город, если бы префект не был чародеем.

И действительно, было замечено: как только варвары начинали готовиться к приступу, — Цетег шел в Велизарию и точно указывал день нападения. Как только Тейя или Гильдебад задумывали уничтожить какие-нибудь шанцы или разбить ворота, Цетег заранее предупреждал об этом, и варвары встречали удвоенное против обыкновенного числа врагов.

Так прошло несколько месяцев, и готы, несмотря на постоянные нападения, не сделали ни малейшего успеха. Долго они бодро выносили все свои неудачи. Но когда почувствовался недостаток в припасах, среди войска начались неудовольствия, наконец и сам король, видя, что точно какой-то демон разрушает все его прекрасно задуманные планы, стал мрачен. А когда он, усталый и угнетенный, возвращался с какого-нибудь неудавшегося предприятия в свою палатку, гордая, молчаливая королева смотрела на него с таким неприятным, ужасным, хотя и непонятным для него выражением, что он вздрагивал и отворачивался.