Алиса Плис - Гений Одного Дня

- Это конечно, печально, - согласился Николас.

- Да брось! – махнул рукой, словно мух отгоняя, Вингерфельдт. – Это я склонен извечно всё преувеличивать. Да, выберемся и из этой ямы. С такими головами не пропадёшь. Конкуренция пусть и обострилась на рынке, но я уверен в дальнейшем процветании нашей компании. Да, мы потерпели поражение с электрическим счётчиком голосов на выборах, и меня частично лишили финансирования. Но я уверен, моя последняя лекция возбудит интерес к скромной персоне с Хорватова.

- Вы ведь долгое время занимались наукой. И сейчас продолжаете. Неужели вы успеваете и в университете преподавать, и делами компаний заниматься?

- Мою деятельность это никак не подрывает изнутри, как это часто бывает у всяких учёных… Мне терять нечего. Я работаю по 16-19 часов в сутки, - отрезал Вингерфельдт, и, выждав определённой паузы, с живостью решил продолжить неожиданно оборвавшейся разговор. – О да, наука… Но я не отношусь к когорте учёных: я – профессиональный изобретатель, и только. Эти две вещи, названные ранее, очень разные. Изобретательство одно из самых дорогих и ценимых вещей во всё мире. У него нет конца времени, нет конца денег. Время - деньги, и в нашем мире больше востребованы именно такие люди, как я. Нежели те мелкие профессора, читающие и переписывающие книгу за книгой, и не приносящие особой пользы людям, впрочем, как и вреда. Правда, зачастую они уводят людей с пути истины своими поверхностными рассуждениями, и клевещут на того, кто избрал верный путь вопреки их воле. Эти мелкие, серые людишки порой готовы на всё, доказывая, что того или иного явления не может быть, даже если оно и может быть, и происходит у них на глазах. Они будут с пеной у рта доказывать какие-то формулы и в итоге добьют тебя на суде общественности своим коронным вопросом: «А есть ли у тебя высшее образование?»

Вингерфельдт вздохнул с некоторой печалью, поняв, что мог наговорить лишнего. Однако сделанного уже не воротишь. Он достал некоторые из своих бумаг и принялся их быстро заполнять ручкой, качая головой вверх-вниз, как китайский болванчик. Кроме шороха бумаг в кабинете больше ничего не было слышно. Николас некоторое время размышлял над только что сказанными в запале словами Вингерфельдта, после чего поспешил напомнить о своём существовании одним-единственным вопросом:

- Так что там, с моей работой-то?

- Ах, работа же, - виновато улыбнулся дядя Алекс. – Виноват, что забыл. Я всегда теряюсь в пространстве и времени, когда занят своей любимой работой. Ну-с, посмотрим, что мы имеем на данный момент.

Рука его решительно сгребла в сторону все бумаги, которым он несколько минут назад так рьяно уделял внимание, и стала рыться в завалах на столе, пока, наконец, не выгреб небольшого формата толстую папку. Раскрыв её на нужной странице, Вингерфельдт довольно улыбнулся.

- Ну вот, я нашёл работу, которая должна прийтись вам по душе. Как вам нравиться работа по устройству и ремонту генераторов и электродвигателей? Пусть и однообразная, но зато прибыльная. Перспектива есть хорошая, - Вингерфельдт напряжённо вглядывался в свои бумаги, и, почесав в голове, оторвался от них с просветлённым выражением лица. – В Швейцарии наша телефонная компания так же делает успехи. Если у неё и дальше всё будет хорошо, я вполне могу направить вас работать туда – заодно уж и незнакомую страну посетите. Или в Будапешт. В общем, перспектива есть. Вам главное – работать и оправдать мое доверие.

Николас согласно кивнул, поняв, что ему доверили великое дело. Да, тут есть где размахнуться… Гай был прав, говоря, что будет ещё благодарить его за эту встречу с ним. Серб некоторое время размышлял о перспективах великого изобретателя Вингерфельдта, смотря на карту Европы под своими ногами.

- А сейчас ваша компания, собственно, на чём специализируется? Чем занимается сейчас?

- О, об этом можно поговорить, зайдя ко мне в лабораторию. Главное, не позволяй мне засиживаться в ней за работой – я тут же уйду в себя, и меня оттуда даже сам сатана не вытащит. Пошли, там я покажу, чем занимаюсь в последнее время…

Александр Вингерфельдт проворно вскочил на ноги и быстро, что казалось почти невозможным представить, поспешил куда-то наверх, за ним так же проворно кинулся Николас, боясь упустить из виду озарённого идеей свыше учёного. Резко дядя Алекс остановился, открыл дверь и они оказались в лаборатории. Большой, просторной. Вингерфельдт гордо обозрел взглядом своё детище, после чего не спеша вошёл в него, поманив рукой Николаса. На улице к тому времени медленно спускался вечер, весь день был напряжённый, что только сейчас они оба заметили, что произошло на улице. Вингерфельдт в этом усмотрел свой знак, слегка улыбнулся и поспешил произнести вслух:

- Вот видишь, на улице наступает тьма. А я скажу, что скоро человек будет вправе распоряжаться этой тьмой, и она попадёт в полную зависимость от нас. Я работаю над этим проектом увлечённо. Русские учёные изобрели лампу накаливания, быстро угасающие и недолговечные, недавно моя компания закупила все патенты у него на производство подобной чудо-техники. В один прекрасный день, зажигая его лампу, я пришёл к неожиданному для себя решению: в ней было много недостатков, а следует сказать, что любая вещь, попадающая ко мне в шаловливые руки, живой уже не уходит – не важно что это за вещь, но я прежде всего начинаю думать и строить планы, как её можно усовершенствовать. Эта загадка меня не покидает много дней, пока я не начинаю экспериментировать. Постоянно. Час за часом. День за днём.

- Но разве не проще ли было все свои опыты просчитывать и вычислять? – искренне удивился этому необычному способу решения поставленной задачи Николас. – Ведь это гораздо проще и быстрее получается. И меньше усилий.

- Всё это конечно прекрасно, молодой человек, но… За свою жизнь мне так и не суждено было постичь высшей математики, и других наук, о чём я глубоко сожалею. И вынужден теперь всё своё время тратить исключительно на то, чтобы компенсировать свои глубокие незнания постоянными опытами и экспериментами. Они приносят определённую пользу. Ах, я всё рассказываю о себе, а вы всё молчите, да на ус мотаете, хитрец! Так не пойдёт наш разговор, о нет!

Оба негромко рассмеялись, но их смех отразился от стен подобно раскатам грома. Николас обозрел огромную лабораторию своего начальника и невольно поразился её размерам. Это было самое большое помещение во всём здании! Уж чего-чего, а денег для своей лаборатории Вингерфельдт никогда не жалел. Его работники, как выяснилось несколько позже, тоже пользовались этой одной лабораторией, в ней был просто рай для проведения самых различных опытов. Грех этим не воспользоваться! И пользовались, по полной программе. Столы здесь, на удивление, не были завалены всякими бумагами и хламом, не смотря на грозное заявление самого великого изобретателя, по поводу того, что для создания изобретения нужно богатое воображение и куча хлама. Она была больше всего освещена, и чем-то напоминала маленький зал, по крайней мере, акустика была как в больших театрах…