Алиса Плис - Гений Одного Дня

- Что там такое?

Гезенфорд с непонимающим видом взял газету в руки и невольно удивился тому, что в ней было написано. Феликса прорвало на смех, и он захохотал так, что задрожали стены. Потом хохот перерос в повизгивание и кончилось хрюканьем. Из глаз потекли волной слёзы. На первой странице Гай вычитал заголовок: «Неожиданное признание Генри Читтера о компании своего главного конкурента и соперника Вингерфельдта».

- Это конец, - улыбнулся Гай. – теперь все газеты посвящаются только одним нам. Куда катимся?

- К славе, - успокоившись, предсказал Феликс.

- То-то и оно! – фыркнул Гай, продолжив исполосовывать свой салат вилкой.

Опять воцарилось молчание, пока Феликс не протянул руку за лежащей на скатерти газетой. Рука Гая мгновенно его остановила, пресекая все попытки свершить намеченное. В конце-концов он всё-таки высвободил руку, и Гай не смог удержаться от комментария:

- Прежде чем что-то взять, говорят «пожалуйста». А не нагло захватывают и присваивают себе средь бела вечера.

- Ах, Гай, солнышко ты моё! Я ж забыл, когда ты кого-то обкрадываешь, ты всегда стараешься быть вежливым. И просишь у всех прощения и говоришь волшебные слова.

- Вежливость – лучшее оружие вора! – многозначительно произнёс Гай, убрав руку с газеты, чем и поспешил воспользоваться Феликс. Обокрасть самого Гезенфорда – такая возможность может представиться лишь раз в жизни, и нельзя упускать её!

Феликс с воодушевлением пролистал газету, что-то прочитал в ней интересное, отложил на стол её и присел в позу заинтересованного человека. Гай словно бы не замечал ничего вокруг кроме своего салата, пока, наконец не съел его полностью, и с тем же воодушевлением взялся за чашку кофе, игнорируя десерт. Отпив от неё немного, Гезенфорд кивнул на газету, и с интересом спросил своего лучшего друга:

- Ну, я смотрю, по твоим глазам, ты вычитал что-то очень интересное?

- Как знаешь, - вздохнул Феликс. – События в мире не луче наших. Ты же знаешь, я любитель политики, а тут такое происходит. Печально мне как-то жить. Прошла Гаагская конфереция несколько лет назад за всемирное разоружение, после которой все стали стремительно вооружаться… Кайзер Германии продолжает давить на угнетённые Австро-Венгрией народы, успешно готовясь к новой войне, в то время как русский царь продолжает одиноко рубить дрова в своём Зимнем дворце. К чему я это? В общем, всё просто прекрасно в мире… Нужен только жалкий повод – и пойдёт цепная реакция, начнётся война, и понеслось…

- С твоим философским разумом только и делать, что работать в своём маленьком магазине, успешно мастеря часовые механизмы всех видов и вариантов, - поспешил заметить Гай, постепенно выпивая свою чашку кофе.

- Увы, у меня разум лишь начитанного человека. Не знаю, хорошо это, или плохо. Зато это маленькое прибыльное дело позволяет отречься от всей мирской суеты, зато знаешь как тихо и спокойно в этом маленьком уголке Золотой Праги? Там можно целиком заниматься любым делом, не то что в вашей ораве молодцов, где царит страшный ужас и шум, и каждый норовит отомстить друг другу… Нет. У меня такого никогда не было, и я надеюсь, не будет!

Гай громко фыркнул. Нелюдимость была присуща всем тем, кто так или иначе входил в костяк молодцов Вингерфельдта. Пока ещё ни одному работнику этого маленького «домашнего» предприятия не удавалось долгое время работать в коллективе – возникало ощущение, что дядя Алекс нарочно подбирает людей с несносным характером, но вот чудо! Объединённые вместе, они могли долго и продуктивно работать. Гай допил до конца кофе, и ещё раз пролистал свою газету с присущим ему любопытством.

- Знаешь, Феликс, мен вот уже начала пугать вся эта наша банда разбойников – конечно да. Выбор Вингерфельдта пал просто удачно на них. Они на удивление хорошо помогают в опытах ему. Знаешь, недавно мне наш Старик рассказал одну интересную идею – от безысходности: в последнее время у него очень туго с деньгами, что мы и обсуждаем. Возникают проблемы с помещением компании – Вингерфельдту, чтобы не закрыли его лабораторию (читай: НАШУ лабораторию), приходится платить шерифу пять долларов ежедневно. Нам уже почти отключили газовое освещение, скоро великая и могущественная компания погрузится во тьму. Если так всё и будет падать вниз, то…

- Увы, падать вверх мы ещё не научились, - согласился Феликс, о чём-то думая напряжённо.

-…То дядя Алекс продаст это здание на знаменитой уже улице Праги, и вся наша банда переместится к нему на дом, где у него просто прекрасно оборудован цокольный этаж – а короче, подвал. Тоже хорошее место.

- По соседству с баночками «Яд» и «Опасно!»? О да, жаль, там ещё нитроглицерина не хватает… Для полноты счастья. Боюсь, из всех нас повезёт там больше всего одному лишь Надькевичу – можно сказать, это для него – это рай. Он единственный, кто хоть что-то понимает в этих ёмкостях с жидкостями. А мы – простые смертные. Кстати, ты не рассказал, как старик отреагировал на починенные часы? Что стало с оригиналом и новыми?

- Оригинал вернулся к Вингерфельдту. А новые – ко мне в квартиру. Николас найдёт им применение. Правда, я вот лично до сих пор не понимаю, зачем эти часы нужны позарез дяде Алексу, особенно, если мы учтём, что его любимой фразой является эта: «Я добиваюсь многого, потому что у меня нет на столе часов».

- Их отсутствие не увеличивает числа часов в сутках, - заметил мудро Феликс. – В Старике есть много непонятного, однако без этого человека жизнь была бы куда скучнее, чем она есть сейчас.

Александр Вингерфельдт помимо всего прочего. Получил довольно интересное прозвище «старик» - отнюдь не из-за возраста. Всклоченный, взмыленный, часто не заботясь о том, какое впечатление производит он на зрителей, он ходил и работал в таком виде. Лишь на официальных приёмах можно было увидеть его в менее раздражительном виде. А дяде Алексу нравилось скандалить, чего уж тут скрывать. При этом в душе он остался вполне добродушным человеком, и ни один работник из тех, что были у него, никогда не вспомнит о нём, как о жестоком и злобном руководителе. Строгость – да. Это одна из черт, без которых бы компании развалились ещё в самом начале их создания. Вингерфельдт легко, словно играючи, управлялся со всеми делами компании, просто выбирая нужное русло куда можно направить всю свою неукротимую энергию. Ему стоило лишь дёрнуть за ниточку, как кукла (компания) начинала работать, шевелиться. Он был первым, кто нажил состояние на электричестве.

Несмотря на все его достижения, в мире до сих пор продолжали господствовать керосиновые лампы и газовое освещение, неэкономное и дорогостоящее. Правда, в записях дяди Алекса на этот счёт попадается весьма любопытная формулировка: « Мы засветим весь этот мир, не взирая ни на какие расходы в области производства. Если где-то нить накаливания чуть лучше, чем у нас в лабораториях, это говорит лишь о том, что нам надо не взирая на расходы узнать, почему и отчего, чтобы устранить эту неполадку у нас». Таким образом, основное окружение («костяк») был выдрессирован на все случаи жизни.