Дмитрий Дмитриев - Осиротевшее царство

— Здорово, сударушка, здорово, гостьюшка, — ласково произнёс он, ставя на стол жестяную кружку горячего сбитня.

— Здравствуй, — ответила Маруся, поднимая свои чудные глаза на лесничего.

Гаврила, смотревший на неё в этот момент, вдруг изменился в лице и испуганным голосом проговорил:

— Что это? С нами крестная сила!..

Видимо, он был поражён особенностью взгляда девушки, напоминавшей ему что-то былое, давно знакомое. Анютка заметила испуг отца и спросила:

— Тятька, чего ты испугался?

— Молчи, молчи… Тебя как зовут? — тихо спросил у Маруси Струков.

— Марусей… Марьей, — ответила девушка, удивляясь испугу лесничего.

— И её, покойницу, так звали… Что же это? Неужели цыганка Марья с того света пришла?..

— Тятька, да что ты ворчишь?

— Молчи, молчи, Анютка!.. Пошла вниз и жди! — крикнул Гаврила дочери и, когда та покорно ушла, обратился к Марусе: — Чья ты будешь, сударушка?

— Не знаю, — коротко ответила ему девушка.

— Как не знаешь?.. Чья же ты дочь?

— Говорю, ни отца, ни матери я не знаю.

— И того не знаешь, живы ли они?

— Отец жив, а мать умерла.

— А как твою мать звали? Знаешь?

— Знаю, Марьей. Да зачем ты про всё это расспрашиваешь?

— Нужно, сударушка: может, для твоей же пользы… А рода ты не цыганского ли?

— Цыганского.

— А с кем ты до сих пор жила?

— С бабушкой.

— А её не Мариной ли звать?

— Так, так. Разве ты знаешь мою бабушку?

— Знаю. То есть нет, нет… я так, сударушка-боярышня, наугад молвил, так!.. — видимо смутившись, произнёс Гаврила и засобирался уходить. — Ну, счастливо оставаться… Я сейчас Анютку к тебе пришлю… Может, тебе что-нибудь нужно… так прикажи!

— Спасибо, пока мне ничего не надо. Впрочем, вот что: не держи ты меня под замком, пожалуйста, не держи!.. Я и так не убегу.

— Нет, нет. Как можно теперь тебя под замком держать? Как можно! Я сейчас к тебе Анютку пошлю, сударушка-боярышня, — и лесничий, низко поклонившись Марусе, вышел. Идя вниз, он бормотал: — Грех-то какой, отцы мои, грех-то какой! Брат на сестру посягает, в тяжёлой неволе, по неведению, сестру держит! А как похожа цыганочка на свою мать-покойницу… Вылитая мать, такая же красавица! Ишь ты, дела-то какие!.. Ту князь Алексей Григорьевич сгубил, а эту его сын задумал погубить… Брат — сестру!.. Что мне делать, как быть? Как от беды цыганочку спасти? Ехать в Москву и предупредить князя Ивана Алексеевича, сказать ему, кого он в неволе держит? Пожалуй, ещё не поверит, меня же обвинит… Ах, вот, придумал, придумал!.. — В этот момент он очутился уже в своей комнате и, позвав дочь, тихо сказал ей, оглядываясь по сторонам: — Слушай, Анютка! Я сейчас пойду в лес и работников возьму с собою… Не скоро я вернусь домой. Ты без меня выпусти невольную гостью… Пусть она, куда хочет, туда и идёт, и сама с ней ступай…

— Тятька, да ты шутишь, что ли? — тараща глаза от удивления, проговорила девочка.

— Не до шуток мне, не до шуток… Скорее бегите! Тем нашу гостьюшку спасёшь от большой беды. Дней через пяток ты приходи домой. За тебя я не робею, ты не пропадёшь.

— Не пропаду, тятька. А теперь я повинюсь тебе: ведь я сама хотела выпустить на волю Марусю — уж очень её я полюбила, да и сама с ней бежать хотела.

— И ладно бы, Анютка, сделала.

— Как же это, тятька, ты Марусю выпускаешь? Разве ты не боишься молодого князя? — удивлённо спросила Анютка.

— Не я её выпускаю, а ты… Поняла, что ли?

— Поняла… И хитрец же ты, тятька, вот хитрец!

— Ну, мне пора в лес. Прощай, дочка, храни тебя Бог! Бегите в Москву; наша гостья-боярышня там проживала; как доведёшь её до города, так она небось легко дом свой найдёт. А сама ты дней через пять домой вернись; ждать буду… Только гостье ни слова не говори про то, что я тебе велел её на свободу выпустить. Ну, прощай, ухожу.

Гаврила Струков, прихватив с собой работников, вышел «обозревать» лес, а Анютка, счастливая, довольная, побежала наверх к Марусе и, задыхаясь от волнения, проговорила:

— Собирайся скорее, Маруся!..

— Куда? Зачем? — с удивлением спросила молодая девушка.

— Собирайся, говорю!.. Ведь сама ты просила, чтобы я тебя на волю отпустила.

— Как, Аннушка? Ты освобождаешь меня? — радостно воскликнула Маруся. — Но куда мы пойдём?

— Там видно будет… пока лишь вон из дома, благо он не заперт. И сама я с тобой уйду.

— А твой отец ушёл?

— Знамо, при отце я тебя не выпустила бы. В хоромах только и осталась одна стряпуха; она около печи ворочается.

Маруся и Анютка поспешно оделись и вышли из ворот лесных хором. Останавливать их было некому; старуха возилась в кухне и не видала, и не слыхала, как молодые девушки ушли.

Было утро морозное, но ясное. Маруся и Анютка поспешно шли по лесной дороге к Москве. Пройдя некоторое расстояние от лесных хором, Маруся спросила у сопровождавшей её девочки:

— Куда мы идём?

— Дорога эта ведёт к Москве, — ответила ей Анютка.

— Боюсь я в Москву-то идти, Аннушка, боюсь. Неровен час, князя Ивана в Москве повстречаем. Ведь он только и знает, что по ней гоняет… любит он по увеселеньям разъезжать. Увидит, ну и пропала я.

— И что ты, Маруся! Москва не клином сошлась, авось найдём, где укрыться… Только вот одно плохо: Москва, говорят, деньгу любит, а у меня и гроша нет.

— Зато у меня есть, — с улыбкой ответила ей Маруся.

— Вот и ладно. В Москве с деньгами жить можно. Вот пройдём немного, лес кончится, и придём в деревушку Климово; там подрядим мужика, он нас духом до Москвы довезёт, благо у тебя есть деньги.

— Ох, Аннушка, милая, а вдруг мы попадёмся навстречу твоему отцу?

— Не бойся, не попадёмся: тятька пошёл совсем в другую сторону, я видела, — успокаивая Марусю, проговорила Анютка.

Молодые девушки дошли до деревушки Климово и там подрядили мужика Вавилу довезти их до Москвы.

Маруся закутала голову в большой платок, чтобы её не узнал кто-либо, и благополучно доехала с Анюткой до Москвы. Однако к своей бабке она не решилась ехать, а остановилась невдалеке от хибарки Марины, на постоялом дворе, которых на Тверской-Ямской было много, в отдельной каморке.

В первый и второй дни ни Маруся, ни Анютка никуда не выходили из своей каморки, боясь выйти на улицу, чтобы не встретить князя Ивана Долгорукова. Наконец, на третий день Маруся решилась послать Анютку к бабушке, рассказав ей, как найти её хибарку.

Нечего и говорить о радости Марины, когда она услыхала, что её внучка живёхонька, и узнала, где та остановилась. Тотчас же в сопровождении Анютки она отправилась на постоялый двор.

Радостна была её встреча с внучкой; последняя рассказала всё происшедшее с ней и закончила словами:

— А всё же, бабушка, домой мне возвращаться нельзя.

— Почему же?

— А князь Иван Долгоруков?

— Его теперь бояться нечего. Князь Иван Алексеевич никакого зла тебе не сделает.