Дмитрий Дмитриев - Два императора

В шестнадцать лет Надя не прочь была и пококетничать с сыном одной помещицы и дарить ему на память колечко. Тётка узнаёт это и после строгого выговора опять увозит её к бабушке; но там пробыла она не много: Надю вытребовала мать домой, в город Сарапул.

Поехала она из родной семьи, что называется, девочкой «сорвиголова», каким-то грубым солдатёнком в юбке, а вернулась благовоспитанной девушкой. Но по приезде домой в ней опять проснулась прежняя Надя; всё то, что она усвоила у богатых родных, чему от них научилась — было забыто. Невесело и нерадостно потекла жизнь молодой девушки в родном доме; отец, удручённый большою семьёю, бедствовал, мать по целым дням ворчала на Надю или плакала, жалуясь на свою судьбу. У матери с отцом произошёл разрыв; молодая девушка сторонилась своей матери и по-прежнему стала любимицею отца; он подарил ей своего бешеного коня Алкида, сшил ей черкесский бешмет и стал обучать верховой езде, стрельбе в цель и другим воинским приёмам.

Надя, восемнадцати лет, уступая настойчивым требованиям отца и матери, сделалась женою чиновника Василия Чернова. В 1801 году, октября двадцать пятого, отпразднована была в Сарапуле её свадьба. Но пылкая, эксцентричная натура Нади была не способна к тихой семейной жизни. Да и любила ли она своего молодого мужа? Родившийся сын не привязал её к мужу. Она ушла, бросила мужа. Но куда ей деваться? Где найти угол? В доме отца посыпались на неё упрёки, брань; её хотели насильно отправить к нелюбимому мужу. Надя простилась и с домом отца. Осенью в 1806 году она, переодетая по-мужскому, ночью, в день своих именин, тайком уехала из дома на Алкиде, а своё женское платье оставила на берегу реки Камы.

«Итак, я на воле! Свободна и независима! Я взяла мне принадлежащее — мою свободу! Свободу — драгоценный дар неба, неотъемлемо принадлежащий каждому человеку», — писала она в своих «Записках».

Надежда Андреевна пристала к отряду казаков, которые посланы были на Каму для усмирения разбойницкой шайки татар; потом, благодаря небольшим деньгам, которые у неё водились, молодая женщина без особых приключений добралась до нашей действующей против Наполеона армии и поступила в уланский полк рядовым.

Анна во время продолжительного путешествия из Петербурга в Австрию сильно простудилась; следствием простуды была чахотка; к этому присоединилось ещё сердечное потрясение; она так глубоко, так нежно любила Сергея Гарина. Быть женою князя составляло для неё большое счастье. Теперь это счастье она считала погибшим; Анна думала, что Сергей для неё навсегда потерян.

— Он женится на другой, меня совсем забыл. Зачем я князю? У него есть невеста — красавица, богатая. А я, глупая, мечтала о счастии, думала о любви!

Отец понимал страдание дочери и желал помочь ей. Но чем? Он видел, что она безнадёжно любит князя и не переживёт разлуки с ним.

Анна захворала неизлечимой болезнью; эта болезнь в какие-нибудь три недели так её изменила, что Анну с трудом могли узнать даже близкие ей люди. Знакомый Гофману доктор употреблял все усилия спасти молодую девушку от ужасной болезни, но его опытность, знание и наука оказались бессильными в борьбе с злокачественной чахоткою.

— Доктор, неужели нет никакой надежды? — спрашивал старик Карл с замиранием сердца у доктора. — Прошу вас, скажите мне прямо. Что делать? Что делать?

— Молиться и не отчаиваться. Бог воскрешает мёртвых.

Во время разговора Гофмана с доктором Анна спала тревожным, лихорадочным сном. Отец все дни и ночи проводил около больной дочери. Горе старика было велико, безысходно; в ней он видел всё своё счастье, он жил ею; мысль, что ему придётся лишиться дочери, приводила старика в оцепенение.

— Ты плакал? — с любовью посматривая на отца, тихо спросила у него проснувшаяся Анна.

— Нет, Анна, нет. Зачем я стану плакать?

— Ты плакал, отец, глаза твои красны от слёз.

— Да нет же, милая, — старался успокоить Гофман свою больную дочь.

— Знаешь, отец, сегодня мне так легко, хорошо, — у меня ничего не болит. Только вот противный кашель. Ах, отец, как мне хочется увидеться с князем, поговорить с ним! Но это невозможно, невозможно.

— Почему невозможно? Хочешь, Анна, я поеду в действующую русскую армию? Я увижу князя и привезу его к тебе.

— Милый, дорогой, как ты меня любишь! — Молодая девушка стала целовать у отца руки.

— Чтобы сделать тебе приятное, я на всё готов идти, я ни перед чем не задумаюсь.

— Спасибо, отец, спасибо!

— Если тебе и завтра будет так хорошо, то я поеду, разыщу князя Гарина и привезу к тебе.

— Он не поедет…

— Я стану его просить. Он должен, должен со мною ехать.

Разговор утомил её, она сильно закашлялась; удушливый кашель мучил её.

— Я завтра поеду, Анна, и даю тебе слово, привезу князя.

Старый Гофман выполнил своё обещание: на другой день, уверившись, что его дочери лучше, он на наёмных лошадях поспешил к границам Пруссии, оставив дочь на попечение своей дальней родственницы, Марты. Марта — ещё не старая женщина, недавно овдовевшая, — любила и глубоко уважала доброго, честного Карла Гофмана и его дочь. В отсутствие старика Марта своими нежными заботами и хорошим уходом много способствовала выздоровлению молодой девушки; она стала понемногу поправляться. Искусство опытного доктора или хороший уход, а может, и молодость взяли своё: Анна, приговорённая к смерти, осталась жить. Сам доктор удивился происшедшему в ней перелому болезни.

— Ну, молодец вы, Анна, право, молодец! Вразрез с наукой пошли… — смеялся доктор после тщательного осмотра больной девушки.

— Доктор, неужели я останусь жить, поправлюсь? — радостным голосом спросила Анна.

— О, да… Теперь есть надежда на ваше выздоровление. Но предупреждаю — как будете в состоянии ходить, я прогоню вас на юг.

— Как, разве это необходимо?

— Да, милая барышня! Даже более чем необходимо. Наш климат вам вреден; поезжайте в Италию — ваши лёгкие ещё не совсем в порядке. Пожалуй, можете прихватить с собою и жениха, — улыбнулся доктор, лукаво посматривая на покрасневшую девушку.

— У меня нет жениха.

— А русский князь?

— Он мне не жених.

— Ох, барышня, неправда! А зачем же вы за ним послали отца?

— Я думала, что скоро умру, мне хотелось проститься с князем.

— Вы, Анна, пожалуйста, не волнуйтесь — это вам вредно. Вот приедет ваш отец, тогда мы всё устроим, всё уладим. Главное, надо восстановить ваше здоровье.

— Вы, доктор, говорите, я скоро поправлюсь? — радостным голосом спросила Анна.

— Да, да… если только станете меня слушать…

— Я стану, доктор, вас слушать, вы добрый… Я думала, что умру…

— Умирать в такие годы и такой красавице… Нет, зачем… Я собираюсь пировать на вашей свадьбе, а вы умирать собираетесь, — с улыбкой проговорил доктор.