Голо Раймунд - Из мещан

– Но почему он не сделал тебя своим наследником? – спросил барон Рихард.

– Я отказался от этого! Я уже слышал толки о том, что моя мать, которую считают моей теткой посторонние, обокрала фрейлейн фон Паттенбург, так неужели я мог допустить, чтобы и меня со временем могли обвинить, что я обокрал дочь госпожи фон Герштейн, захватив богатое наследство, которое они имели основание, хотя и шаткое, считать своим!

Ридинг любил меня, а свою наследницу он совершенно не знал, и ему тяжело было принести эту жертву, но потом он согласился. Отца же Полины он отстранил от опекунства потому, что хотел сделать жизнь молодой девушки самостоятельнее, да и боялся вмешательства мачехи, так как к тому времени барон фон Герштейн уже вступил во второй брак. Почему отстранил и тебя – теперь не требует объяснений!

Опекуном фрейлейн Полины он назначил меня, хотя я упорно отказывался от этого, но он заставил меня силой дружбы. Ридинг, я знаю, надеялся, что в Геллерсгейме я могу встретиться с тобой, голос крови заговорит, что примирило бы мать с тобой.

Четырнадцать недель тому назад, фрейлейн Полина, к моей великой радости, нарушила условие. Но я получил телеграмму от матери, которая смертельно заболела, возвращаясь из поездки на воды…

Я тотчас же поехал, и тут мне мать призналась, что человек, которого я должен был ненавидеть – мой отец!…

– И теперь мы будем счастливы, мой дорогой сын!

– Да, но я хочу, чтобы и другие вокруг меня были также счастливы! – заявил Ганс.

Барон Рихард удивленно посмотрел на него.

– Я хочу, чтобы Альфред стал мужем Гедвиги.

– Никогда! – яростно вскричала придворная дама.

– Но для вас так дорого то, что вы теряете теперь, когда я становлюсь родным сыном барона Рихарда! Так вот я предлагаю такой компромисс: я откажусь в пользу Альфреда от имения, дадите вы, госпожа баронесса, свое согласие на брак сына с Гедвигой Мейнерт?

– Ни за что! Мы еще посмотрим, станете ли вы истинным владельцем или нет!

– Но, Луиза, ты говоришь глупости! – разозлился барон Рихард. – Ганс мой законный сын, это ясно и так!

– Но тогда я отказываюсь от всего в пользу Гедвиги! – заявил торжественно Геллиг. – Как вы думаете, милостивая государыня, составит теперь молодая девушка приличную партию для вашего сына?

Обер-гофмейстерина, посрамленная великодушием молодого человека, равнодушно взирающего на блага земные, опустила глаза.

– А меня ты не спрашиваешь, Ганс? – с упреком вмешался барон Рихард. – Неужели я должен беспрекословно подчиняться?

– Я думаю, дорогой отец, – улыбнулся Геллиг, – ты не откажешь сыну в первой его просьбе! Решайте же, милостивая государыня, – продолжал он, обращаясь к госпоже фон Блендорф, – вступать ли мне в наследство отца и самому разыгрывать владельца майората, или вы предпочтете представить свету хорошенькую невестку, приняв ее руку для барона Альфреда?

– Ради Бога, матушка! – вскричал тогда Альфред. – Я отвергаю предложение. Скажи же всесильное слово, дядя Рихард! Я не могу принять такое приданое! Его великодушие слишком будет тяжелым для меня!

– Великодушие? – усмехнулся Ганс. – Я равнодушен к мишуре, которую так ценит г-жа фон Блендорф, и с легким сердцем откажусь от нее в пользу дорогой Гедвиги!

– Приведи сюда девушку, Альфред! – быстро проговорила придворная дама, решив из двух зол выбрать меньшее, но не желавшая склонять оружие. – Пусть мой покойный супруг будет мне благодарен, что я одна не забыла, что нужно сделать для имени Браатц фон Диттерсгейм! – с гордостью проговорила она. – Все, только не скандал!… Имя этой девушки потонет в блеске нашего имени, а узаконение дало бы только свету пищу для комментариев и печальным тайнам нашего семейства! Иди же, я согласна принести эту жертву! – веско закончила она, оставляя за собой последнее слово.

– О, дитя мое, – простонал барон Рихард, – неужели я должен потерять тебя, едва успев найти? Неужели мне суждено в тайне наслаждаться своим счастьем!… Если бы ты знал, как это тяжело для моего старого сердца!…

– Ты не потеряешь меня! – твердо возрази Ганс. – Я буду твоим сыном открыто, если захочешь, на глазах у всего света! Но предрассудки света не должны иметь места в твоей любви! Жестоко оскорбленная мещанка не хотела дать тебе наследника, но жена твоя дает тебе сына, как воспоминание о своей любви и как залог прощения! Поэтому удовольствуйся чувством преданности и уважения, которые я тебе предлагаю, а с меня достаточно твоего благословенья!

Барон Рихард продолжал сидеть с опущенной вниз головой.

– Я истинное дитя моей матери, – продолжал Геллиг, – я ношу имя ее, которое привык уважать еще тогда, когда не знал твоего! Она взяла с меня клятву о том, что я никогда не сменю ее презренного имени ни на какое другое, хотя бы оно и блистало всеми возможными на земле почестями!… Так неужели ты, отец, будешь настаивать на том, чтобы я стал клятвопреступником?

Барон Рихард тяжело вздохнул, но больше не заявлял никакого протеста.

Ганс подошел к отцу и ласково поднял его с кресла.

– Согласен ты, дорогой отец, иметь меня своим сыном, горячо любящим тебя, но не носящим твоего дворянского имени? Сына, посланного тебе, как последний дар, твоей женой?

Барон взглянул на Ганса: в его глазах стояли слезы.

– Я принимаю этот дар с глубокой благодарностью! – тихо прошептал он.

Крепко и бурно сжал Геллиг старика в своих объятиях, ощущая под руками сильное дрожание этого, столь стойкого в жизни человека. После победы он почувствовал, как жестока была борьба!…

– А теперь сходите за моей Гедвигой, Альфред! Извините, за вашей! – поправился он с улыбкой. – Я так счастлив, что горю желанием видеть и вас счастливым!

Альфред поспешно вышел, а Геллиг повернулся в сторону г-жи фон Блендорф.

– Надеюсь, сударыня, что вы скроете от молодой девушки, каким мы путем добились для нее вашего материнского благословения!

Когда сияющий Альфред привел Гедвигу, она с радостным восклицанием бросилась к Геллигу.

– О, Ганс, как ты попал сюда так кстати?

– Прямо с одра болезни! – улыбнулся молодой человек, заключая ее в объятия. – Сейчас же позволь благословить тебя и передать другому, который отныне берется защищать тебя и руководить вместо меня!

– О, Ганс! – с прелестным простодушием проговорила она. – Мне бы не хотелось терять ни твоей любви, ни твоего совета!

– Не беспокойся, дорогая, мы будем дружны с твоим мужем! – утешил он ее.

Затем, обернувшись к госпоже фон Блендорф, он спросил:

– Могу ли я подвести к вам свою воспитанницу как дочь?

Светская женщина на секунду заколебалась, не зная, как поступить, но молодая девушка, мещанка, вывела ее из затруднительного положения.