Жюльетта Бенцони - Сто лет жизни в замке

Рассказывают анекдот, действие которого происходило в лесу Шомона, где герцогиня охотилась, будучи в гостях у Брольи. Это случилось ранней весной, и охота была не такой хорошей, как ей этого хотелось. Поэтому она бросила в ярости: «Невозможно продолжать! Собаки потеряли след, птицы пищат, а фиалки воняют!».

Она интересовалась всеми новшествами и была первой женщиной, получившей водительские права… и первой же оштрафованной за «превышение скорости» Это произошло в Булонском лесу, когда герцогиня ехала со скоростью… тринадцать километров в час!

Богатство, блеск и роскошь всю жизнь сопровождали графиню д'Юзе, первого пэра Франции. Но этой самой герцогине Луиза Мишель, Красная Дева, писала в одном из своих писем: «Мой дорогой друг! Уезжая в Америку, я вам еще раз препоручаю нашу бедную Александрину и маленького Клемента. Я целую и благодарю вас Л. Мишель».

Великая госпожа охоты умерла не в Бормеле или в одном из своих замков, а у своей дочери, герцогини де Люин, в замке Дампьер. Это было в феврале 1933 года, ей было восемьдесят шесть лет.

Кто говорит Буа-Будран, говорит Греффюль, кто говорит Греффюль, тот напоминает об огромном состоянии, сравнимом с состоянием Ротшильдов, а также о музыке и искусстве, и в особенности о женщине, о которой Пруст, вздыхая, говорил, что это была «самая красивая женщина Европы». Поэтому перед тем как представить вам семью и замок, необходимо немедля рассказать о ней — пусть и не любившей охоту — одной из тех редких женщин, на которых все оборачиваются, охваченные восхищением. Так, когда 25 сентября 1878 года она выходила из церкви Сен-Жермен-де-Пре под руку со своим супругом, стояла абсолютная тишина, тишина толпы, которая сдерживает дыхание от восторга. Понадобилось шутливое восклицание восхищенного уличного мальчишки: — «Слава Богу! Хоть этот не умрет со скуки!» — чтобы разразилась буря аплодисментов, в то время как маленькая бельгийская принцесса садилась в карету с помощью того, кто сделал ее виконтессой Греффюль.

Да, она была бельгийкой, и звали ее Элизабет де Караман-Шимей. Это была дочь принца — губернатора Монса и его супруги, Марии де Монтескью, что делает ее персонажем, достойным пера Александра Дюма, так как она одновременно была потомком д'Артаньяна и мадам Тальен.

Она была далеко не богата, как это можно понять, прочитав ее брачный контракт. Он был составлен с разделением имущества, и молодая невеста, которая ничего не понимала в финансовых делах, все же испытала шок, когда ее доля и доля мужа были точно обозначены: она узнала, что ее приданое оценивается в пятнадцать миллионов франков плюс пять тысяч франков ежегодной ренты от капитала в сто тысяч франков, в то время как только ежегодный доход Анри равнялся четыремстам тысячам франков, не считая многочисленной недвижимости, драгоценностей карет, оружия и так далее. Кроме того, «граф» и графиня Греффюль дали виконту Греффюлю в качестве приданного сумму в восемь миллионов франков, которые выплачивались в соответствии с их желанием в размере пяти процентов годовых и подлежали выдаче каждые три месяца после дня свадьбы…». Грандиозно, не правда ли?

Кстати, кто они такие, собственно говоря, эти Греффюль, о которых столько говорили в то время и род которых, впрочем, угас из-за отсутствия наследника мужского пола? Фамилия, звучавшая несколько необычно для французского слуха, может привести к мысли, что они приехали из-за границы; но это не так. Греффюль были настоящими лангедокцами: это были протестанты из Сова, недалеко от Андуза в самом центре страны камизаров [14] Гугеноты-крестьяне, восставшие на юге Франции в начале XVIII века. , откуда после отмены Нантского эдикта надо было убегать, если они не хотели быть зарубленными драгунами маршала де Виллара. Что и сделал Симон Греффюль, которого мало привлекали королевские галеры. Он отправился в Женеву.

Его сын, Луи, обосновался в Амстердаме, где ему удалось возглавить торговый дом. В 1789 году он возвратился в Париж, открыл банк и, благодаря ловкой продаже колониальных товаров, разбогател. В 1793 году, не желая обогащать санкюлотов, он вновь эмигрирует, на этот раз в Англию, но уже с приличным состоянием, позволившим ему помогать в первые годы Империи: «герцогу де Дудовиль (из рода Рошфуко), маркизу де л'Эгль, маршалу де Леви»… и Людовику XVIII, который в то время скорее нуждался. «Эта умная участливость» позволила его старшему сыну Жану-Луи жениться на Селестине де Вентимиль дю Люк, правнучке Людовика XV и прекрасной Полины де Майи-Несле. Этот брак отметил вхождение Греффюлей в высшую французскую аристократию. Вдова Жан-Луи вышла замуж за генерала Сегюра, а его старший сын сочетался браком с Фелисией де Ларошфуко д'Эстисак, матерью жениха Элизабет. Добавим, что Людовик XVIII, попав на трон, в знак благодарности возвел в 1818 году своего благодетеля в дворянство. Его состояние стало еще внушительнее благодаря железным дорогам, каналам и другим пустякам. В итоге можно сказать, что это был потомок Горячо Любимого, который женится на правнучке «Термидорской Богоматери».

Это был брак по любви. Анри Греффюль не был страшилищем, как можно бы предположить. Ему было двадцать семь лет, он был «красив, как юный бог», с белокурыми волосами, с красивой бородой двумя клинышками и голубыми глазами. Это стоило впоследствии молодой супруге многочисленных измен мужчины, стремившегося к разнообразию, которого «самая красивая женщина Европы», возможно, слишком простодушная или слишком холодная не смогла держать в руках. Тем не менее необыкновенная красота Элизабет завораживала кайзера Гийома II, старого Франца Листа, Эдмона де Гонкура, Пастера, Феликса Фора, Марселя Пруста и даже, в числе прочих. Леона Блюма и странным образом не поддавалась влиянию времени. Так в день, когда она выдавала замуж в церкви Мадлен свою единственную дочь Элен за молодого герцога де Гиша, в центре всеобщего внимания оказалась не невеста, а ее мать. Одетая в золотой драп, в шляпке из соболя и перьев, она до того ошеломила зрителей, что повторилась сцена в Сен-Жермен-де-Пре. Когда она спускалась по ступеням церкви под руку с герцогом де Грамон, отцом жениха, снова vox populi [15] Глас народа (лат.) нарушил всеобщую зачарованность! «Бог мой, неужели возможно, что это теща?» — вскричал какой-то сорванец. Более того, существует фотография, иллюстрирующая в числе других увлекательную книгу, которую Анна де Косе-Брисак посвятила своей прабабушке. На ней мы можем видеть графиню Греффюль, которой в тот момент было семьдесят пять лет, вместе со своей дочерью, бывшей на двадцать лет моложе. Соотношение сил примерно следующее: темноволосая принцесса Грейс Монакская рядом с Матушкой Денизой…