Владимир Москалев - Екатерина Медичи

Посол был хитер и сразу нашел тонкую струнку адмирала, тем более что сам король сказал ему об атом. Желая усилить эффект от сказанного, Бирон добавил точные слова итальянского посла при французском дворе:

— Господин Петруччи, выражая мысли и чаяния Великого герцога, сказал также, что если к Франции и Флоренции присоединится Венеция, да еще помогут Англия и Германия, то Филипп II будет наголову разбит, и его владычеству в Нидерландах и Италии придет конец. Об этом мечтает наш король и немедленно желает посвятить в свои планы вас, господин адмирал.

Колиньи больше не колебался:

— Я еду, господин посол! Так и передайте его величеству Карлу IX. Решается дело всей моей жизни, и я не могу оставаться здесь хотя бы потому, что я подданный короля Карла и присягал служить Франции и ее интересам.

Посол был доволен. Его миссия, кажется, удалась. Вот с королевой будет посложнее, это не адмирал, эта женщина — кремень.

А Колиньи уже потирал руки от удовольствия. Теперь он был весь во власти своей сумасбродной идеи, которая так никогда и не осуществится. Одного он только не знал, того, о чем знал, но умолчал посол. Королева Англии ответила отказом, а осторожный герцог Козимо прислал к королю другого посла, который сказал, что герцог опасается начинать военные действия против Испании. Здесь, мол, надо все взвесить. Начать войну — дело нехитрое, но что подумают об этом Екатерина Медичи и император Максимилиан, ставший родственником испанского короля через старшую дочь и французского короля через младшую. Вряд ли он развяжет войну против своего же зятя.

Об этом не догадывался Колиньи, но с чисто женской проницательностью догадалась Жанна. Сощурив глаза, она пристально посмотрела на посла. Тот заметил этот взгляд и не выдержал, отвел глаза и уставился на адмирала.

— Господин Бирон, — произнесла Жанна, — откуда у вас такая уверенность, что королева Елизавета поможет Франции? Уж вам-то наверняка известна ее двуличная политика.

Посол понял, что Жанна об этом ничего не знала. Был бы жив Шатильон, ей было бы все известно и она выбила бы все козыри из рук посла. Не напрасно королева-мать приказала умертвить его. Принц Наваррский должен достаться ей, а не Елизавете. Не слал бы кардинал писем Жанне, был бы жив.

— Мадам, к нам прибыл посланник из Англии, который уверил нас в самом дружеском расположении королевы Елизаветы к Франции и ее готовности оказать помощь в борьбе против Испании.

— И король поверил ей? — Жанна усмехнулась. — Странно, ведь Елизавета не в первый раз обманывает его. Что же она потребует за свою помощь, король об этом подумал? Он собирается присоединить к себе Фландрию, а с другой стороны отрезать такой же кусок, который подарит Англии?

— Ваше величество, прошу меня простить, но король Карл Валуа не уполномочил меня отвечать на такие вопросы. Если же вас интересует мое мнение, то могу сказать, что ни о каком торге не было и речи ни в письме, которое привез посол, ни в его словах.

— Вот вы и попались, господин Бирон! — воскликнула Жанна. — Не такая дура королева Елизавета, чтобы оказывать помощь католической державе, да еще и бесплатно, к тому же не имея с этой державой родственных связей. Никаких войск Англия не даст, это ясно как день, и это результат ее двойственной политики — пообещать, но не сделать, сославшись на какие-нибудь уважительные причины. Неужели вы этого не знали и не понимали? Или вы не научились читать между строк?

— Ваше величество, — ответил Бирон, несколько смутившись, — послам вовсе не обязательно вникать в политические аспекты и амбиции правителей иностранных держав. Они только передают волю или просьбу своего государя и привозят ему ответ от другого.

— В таком случае, мне кажется, что в роли посланника могла бы выступить любая фрейлина мадам Екатерины из ее «летучего эскадрона». Зачем же она выбрала вас? Ну-ну, не обижайтесь, господин Бирон, я вижу, как вы надули губы. Я просто шучу.

— Что вы, мадам! Кто смеет обижаться на королеву?

— Вы сказали также, что германский император готов помочь Карлу в борьбе против Филиппа. Согласится ли тесть начать войну против собственного зятя, как вы полагаете? И неужто Карл IX пойдет войной на свояка? Вряд ли, взвесив все это, герцог Козимо Медичи решится выступить в поход. Отсюда вывод: этой войне не бывать. Так чего же ради король зовет к себе адмирала? По принципу своей матери: «держи своих врагов в своем собственном доме»?

Посол готов был провалиться сквозь землю. Она видела все воочию, ее трудно было обмануть. Он не знал, что сказать и, видя обращенные на него со всех сторон взгляды, проговорил, или, вернее, выдавил, из себя:

— Король искренне любит адмирала, и если, сообразуясь с его желаниями, направленными на расширение и укрепление границ государства, он готов обсудить с ним план военной кампании, значит, препятствий к этому нет.

Теперь Бирон желал только одного — уйти отсюда и побыть наедине с собой, чтобы все взвесить и знать, что отвечать, если наваррская королева вновь начнет уличать его в неискренности. Одно он понял твердо из всего нынешнего разговора — Жанна Д'Альбре опасна и несомненно помешает политике, которую ведет королева-мать. Надо будет сразу же сказать Екатерине об этом по возвращении. Она примет свои меры, которые ей так хорошо удаются, но это уже не его дело. Однако он так и не спросил королеву Наварры о предстоящей женитьбе: даст ли она согласие?

— Что же вы мне ответите, ваше величество? Королева-мать с нетерпением ждет вашего решения.

— Пусть ждет. Это ее право, я бы даже сказала — обязанность. Что я вам отвечу? Пока ничего. Я еще не решила. К тому же я еще не знаю мнения собственного сына по этому поводу, а ведь дело напрямую касается его. — И, чтобы послу не так сладко спалось, она добавила: — Мы обсудим это без вас, а вам объявим завтра. Ведь Генриху Наваррскому предложила руку и сердце Елизавета Английская, и ему самому теперь предстоит выбрать себе невесту, одну из двух. Ступайте, господин посол, вы чересчур утомлены, да и мы тоже. Завтра или на днях мы объявим вам наше решение.

Жанна повернулась к дверям:

— Дю Барта, проводите господина посла в его апартаменты.

Все встали. Посол откланялся и вышел.

— Итак, адмирал, вы твердо вознамерились ехать? — спросила Жанна.

— К этому обязывает меня мой долг, — ответил Колиньи.

— Или, вернее, ваше желание потягаться с испанским королем и отобрать у него Фландрию?

— Таково желание и самого короля Карла французского.

— И вы полагаете, что король раскроет вам объятия, назначит вас главнокомандующим, и вы поведете вашу армию вкупе с союзными войсками в поход на испанцев?