Алексей Бакулин - Кирилл Кириллович
- Название:Кирилл Кириллович
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Бакулин - Кирилл Кириллович краткое содержание
Кирилл Кириллович - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ты должен был застрелиться. Человек твоего положения не должен жить на оккупированной территории. Только в тюрьме, в лагере, — но и это позор. Я не думала, что ты такой! Я верила в тебя! Вася — это другое, его судьба бьёт, а ты — герой победитель, ты должен был бороться или умереть, я тебя таким всегда видела!..
Нащокин задумчиво пожевал губами. Потом встал, подошёл к буфету, достал из ящика подаренный Знаменским парабеллум и, усмехнувшись, показал его Саше:
— Может, прямо сейчас?.. Исправим положение? Ты как, не пугаешься громких выстрелов?
Она укоризненно покачала головой:
— Видишь, и пистолет у тебя есть!..
Они помолчали. Нащокин играл парабеллумом, крутя его на пальце, как ковбой в давным-давно смотренной американской кинокартине.
— Что-то твоя дама притихла, — заметила, наконец, Саша. — Вначале копошилась там, наверху, а сейчас и не слышно. Замёрзла, наверное, под кроватью прячась…
— Ничего, она выдержит, — успокоил её Кирилл Кириллович. — Она и не такое переносила. Привыкла уже.
— Ну, ладно, я пошла! — Саша решительно встала со стула. — Недосуг мне с тобой тут шутки шутить. Извини, что прервала любовные объятия. Пора Васе обед готовить: я тут на рынке такое мясо купила, — как раз для борща…
Рынок, борщ, Вася, косметика, толстенькие щёчки под слоем пудры, серое бесформенное платье, — всё это ещё не добило Нащокина до конца. Но вот то, что она опять уходит, — а ведь пришла (он верил в это), чтобы остаться насовсем. И вот — встала, и пошла к выходу. Нет, это не годится. Надо сказать своё последнее слово, иначе…
— Саша, — вымолвил он. — Подожди-ка…
Она недовольно обернулась и увидела, что он целится в неё из пистолета.
— Вот ещё… — недовольно начала она, и тут он выстрелил — как и собирался, на полметра выше головы. Оба секунд на пять оглохли. Потом Саша быстро-быстро замахал перед собой ручками, словно отгоняя целый рой пчёл, и громко разревелась. Она ревела и ревела, кричала «У-у-у!» и «Ы-ы-ы!», как пятилетняя девочка, она махала ручками и топала ножками, она упала на стул, но тут вскочила, как ужаленная и, заливаясь слезами, кинулась на улицу.
Нащокин стоял на крыльце с парабеллумом в руке, смотрел, как она летит по улице — некрасиво, по бабьи, перебирая ногами, и сам не знал, что ему теперь делать, о чём думать, что чувствовать. Он вернулся в спальню, упал на кровать и проспал до вечера, — пока к нему не пришёл Знаменский с бутылкой шнапса в кармане. Увидев, что расстроенный Нащокин забыл закрыть дверь, он попросту, без стука вошёл в дом и поднялся на второй этаж.
— Кирюша! — сказал ему Нащокин спросонья. — Как я рад тебя видеть! Давай уедем отсюда!
— Куда уедем? Откуда — отсюда? — не понял Знаменский, слегка, к тому же озадачась обращением «Кирюша»: какого бы градуса ни достигали их шнапсовые посиделки, а с имени-отчества они никогда прежде не сбивались. Наоборот, Знаменскому нравилась эта зеркальность их взаимовеличаний: «Как поживаете, Кирилл Кириллыч?» — «Спасибо, Кирилл Кириллыч, ничего себе!»
Нащокин поднял к нему помятое лицо от сплющенной подушки:
— Кирюша, я в Германию хочу. Нельзя мне здесь дальше оставаться. Сделай мне аусвайс.
— Зачем же в Германию? Власов же здесь…
— Да плевать мне на Власова. Мне в Германию надо. Хочу опять начать новую жизнь. А Власов твой… Чем, скажи, он лучше нас с тобой? Такой же, как мы — не пришей к чему рукав… Ему застрелиться нужно было, а не с немцами договоры договаривать…
— Ну, когда так… — развёл руками Знаменский, — тогда конечно… Только учти, это не скоро получится, не раньше июня. Подождёшь до лета?
Нащокин усмехнулся:
— Конечно, лучше бы прямо сейчас, даже не одеваясь… Да что ж поделаешь? Будем ждать июня.
По чисто прибранному гатчинскому вокзалу картинно разгуливали немецкие офицеры, шустро сновали немецкие солдаты. Двое хорошо одетых джентльменов — Знаменский и Нащокин подошли к перрону. Поезд уже ждал их. Нащокин, впервые с 1940 года гладко выбритый, хандрил и морщился на летящую пыль. Знаменский, взъерошенный, помолодевший, тихо улыбался тайным своим мыслям.
— Кирилл Кириллович, постоим, покурим… Ещё полчаса есть… А я у вас спросить хотел…
— Слушаю вас, Кирилл Кириллович…
— Что же это мы как неприкаянные с вами? Мотаемся туда-сюда… То в Россию, то в Европу… То я куда-то бегу, то вы… Были вы в бегах, а теперь вот моя очередь настала снова быть неприкаянным эмигрантом, а вы… Большому кораблю — большое плавание. Вспомните обо мне, бедном изгнаннике, когда воссядете в кресло министра пропаганды у генерала Власова.
— Да, кресло… Генерал Власов… — Знаменский чуть сморщился, провожая неприятное воспоминание, и светло улыбнулся, встречая новую, радостную мечту, — Кончился генерал Власов.
— Вот как? А мне казалось, что он в полном зените…
— Вот именно… Зенит достигнут и теперь впереди только закат… Не пойду я за Власовым. Подумал-подумал и решил: не пойду.
— Тогда за кем?
— За Сталиным. Просто и хорошо: за Сталиным. Он победит. И под Сталинградом и вообще. Он хоть и большевик, и грузин, а всё-таки у него Россия. А Власов, хоть и русский, хоть и антисоветчик, а в руках у него только хвост поросячий и ничего больше. Пойду к Сталину. Повинюсь.
— Так ведь посадит, наверное?.. А то и расстреляет…
— Нет, не посадит. Я слово одно волшебное знаю: услышит его Иосиф Виссарионович и…
— И что?
— И не посадит. Я тут человека верного приглядел, он меня к партизанам отведёт. Повоюю в партизанском отряде месяца два, а потом — в Москву… Соскучился я по Москве, Кирилл Кириллович! Ах, как соскучился! Ну, ничего, уже скоро. Сейчас вас провожу, а завтра уже к партизанам…
— Вот, значит, как… — Нащокин с сомнением взглянул на весело раскачивающегося с пятки на носок, Знаменского, — Ну что ж, Кирилл Кириллович, не смею с вами спорить, тем более, что мне уже пора.
— Погодите, Кирилл Кириллович, я ещё кое-что спросить хотел… Мне всё мерещится такая картина: вот, пройдёт лет сорок-пятьдесят… Вот сядет какой-нибудь русский бездельник-интеллегент-книгочей над нашими книгами и задумается… Не о творениях наших задумается, и не о нас грешных, а о том, как бы он всё устроил — получше, покрасивее. «Зачем, — скажет, — Нащокин вернулся в Россию? Надо было ему в Германии оставаться. Если бы он в Германии остался, он бы и то и то написал, — и, наверное, куда получше вышло бы у него, чем то, что он в СССР, под сталинским игом творил. Нет, нужно было ему остаться в Германии!» — «А зачем Знаменский в эмиграцию удрал? Ему нужно было в России оставаться. Он бы под чутким сталинским руководством такого наворочал! Они бы со Сталиным вдвоём так подняли бы Россию!.. Вот была бы красота!» Я к чему клоню? Как вы, Кирилл Кириллович считаете, что если бы мы и вправду не трогались с места? А? Изменилось бы что-нибудь в нашем с вами творчестве?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: