Вадим Каргалов - Русский щит

Батухан видел, что к весне силы войска были уже на исходе. Покинуть лесную страну руситов и отступить в степи — иного решения не было. Но как отступать?

Мудрый полководец Субудай советовал отходить большими ратями, чтобы воины и обозы были в безопасности. «Руситы не похожи на другие народы, — убеждал Субудай. — Они не сложили оружие даже после того, как разрушены их крепости и убит самый большой их князь! Опасно отходить в стороны от проезжих дорог, посылать летучие загоны в леса. Многих воинов недосчитаются тумены, а потери и так велики…»

Но все жаждали новой добычи: темники и тысячники, сотники и простые воины. А ее можно было найти только на новых дорогах, в других городах и селениях этой страны, в лесах, где села и деревни не разорены. И ханы решили идти облавой, раскинув, как невод, свои поредевшие сотни. И уже прибегали гонцы с недобрыми вестями: бесследно исчезают воины в руситских лесах.

Теперь, спустя месяц после начала облавы, Батухан горько пожалел, что не послушался мудрого совета, уступил настояниям ханов. Поредели тумены, устали кони, а до степи было еще далеко.

Свои собственные тумены Батухан собрал в кулак и повел к Смоленску, богатому русскому городу, стоявшему в верховьях Днепра. Сотники и десятники торопили воинов:

— В Смоленске каждый получит шубу и серебряные чаши. Молодые пленницы будут усладой их шатров, когда степные ветры освежат лица и наполнят здоровьем грудь. Руситы напуганы славными победами Батухана. Они не осмелятся сопротивляться.

В начале апреля передовые сотни подошли к Смоленску.

Началась оттепель. Болота вокруг города подтаяли. Хрупкий весенний лед ломался под копытами коней.

Юртджи, искатели дорог, долго кружились у опушки леса. Несколько смельчаков, пытавшихся проехать напрямик, утонули в болоте. Смоленск казался недосягаемым.

У костров пытали пленных, доискиваясь безопасного пути. Руситы умирали, не выдавая дорогу к родному городу. Только на вторые сутки местный бортник, не выдержав страшных мук, указал тропу через Долгомостьевское болото.

Растянувшись длинной лентой, конница Батухана двинулась к Смоленску.

Но у края болота, на поле перед Молоховскими воротами, стояли в боевом строю смоленские полки. Татары не могли использовать своего численного превосходства: по тропе среди болота ехали в ряд только десять всадников и только первый десяток мог сражаться.

Падали татарские воины, пораженные стрелами смоленских лучников. По их телам рвались вперед следующие десятки и тоже погибали. Смоленские полки накрепко закрыли единственную дорогу к городу!

Батый послал конницу в обход болота. Но кони проваливались в черную воду. Воины отчаянно цеплялись за кочки, за чахлые кустики, пытаясь вырваться из трясины. Немногие вернулись обратно — облепленные ржавой тиной, потерявшие оружие.

И Батый повернул от Смоленска, который руситские боги спрятали за непроходимыми топями. Напрасно вспыльчивый и самолюбивый хан Орду кричал о позоре отступления. Батый сказал:

— Впереди поход к морю Франков. Нужно беречь войско. Мы и так потеряли слишком много воинов в зимнем походе. С кем я пойду в страны Запада? Пора возвращаться в степь…

Путь в Дикое Поле пролегал через Козельск.

Был Козельск не из первых градов русских, но и не из последних. Были в Козельске крепкие дубовые стены с башнями на высоком берегу реки Жиздры, притока Оки. Был собор Успенья Богородицы, тоже деревянный. Был резной княжеский терем, богатые боярские дворы, крепкие купеческие амбары и подклети. Были подслеповатые избы посада, беззащитно стоявшие перед городской стеной. Был в городе свой князь Василий, по прозвищу Козля, и исполнилось Василию в горькую годину нашествия восемь лет. Была в Козельске дружина, хоть и небольшая, но храбрая и к боям привычная. Да и посадские люди умели обращаться с оружием, не раз сидели в осадах. Был монастырек под городом, а в нем святой Никола, тоже свой, козельский. Много было таких городков на Руси, и навряд ли кто полагал раньше, что придет к Козельску вечная слава…

Исподволь подбиралось к Козельску нашествие.

Сначала доходили неясные слухи о гибели Рязани, о кровавом побоище под Коломной. Совсем близко от козельских волостей рыскали татарские разъезды, оберегавшие левое крыло Батыева войска. Думали тогда, что татары пойдут от Коломны дальше по Оке, к богатому Чернигову или торговому Смоленску. Князь Михаил Черниговский забеспокоился, прислал в Козельск свой сторожевой полк. И черниговские градостроители, плотники и землекопы прибыли в Козельск — укреплять град. Вместе с пришлыми мастерами козельцы подновили стены и башни, углубили ров. Будто на острове стоял теперь Козельск, со всех сторон вода. Но татары не вошли тогда в Черниговскую землю, к Владимиру спешили, к Суздалю, к Ростову. Михаил Черниговский отозвал из Козельска свой полк.

Спокойной оказалась для Козельска зима, от сотворения мира шесть тысяч семьсот сорок шестая. [39] 1238 год. Где-то на севере, за лесами, пылали города и села, лилась кровь в жестоких битвах, а в Козельске было тихо. Только людей в городе заметно прибавилось: бежали сюда люди из разоренных татарами княжеств.

Приближалась весна, время бездорожья и распутицы, когда сама по себе замирает война. В церквах Козельска уже служили благодарственные молебны, славили господа за чудесное избавление града от иноверных языцев.

Как гром среди ясного неба оказались для козельцев вести о приближении воинства Батыя. Татары надвигались со стороны Смоленска — оттуда, где не было ни сторожевых застав, ни лесных засек. Из городков по Десне потянулись к Козельску скорбные обозы беженцев.

Помощи ждать было неоткуда. Черниговский князь Михаил будто забыл, что Козельск — его пограничный град, не отвечал гонцам, не посылал воинов. Даже совета не дал: садиться в осаду или уходить в леса.

Горожане Козельска собрались на соборной площади. Равнодушных не было, никто не отмалчивался в сторонке: о жизни и смерти решали люди, собравшиеся на общий совет.

Бояре, советники малолетнего князя, объявили:

— Как приговорите, так и будет. Оборонять ли град, спасаться ли с семьями в укромных местах — дело ваше…

Шумел, волновался народ на площади.

На соборную паперть взбегали люди, кричали каждый свое.

Нашлись и малодушные, которые доказывали, что у царя Батыги сила несметная, где-де нам выдюжить. Стольные города пали, большие полки побиты, нам ли, мизинным людям, противиться? В леса уходить надо, леса укроют…

Но большинство посадских людей решило: «Биться!»

С тем и пошли посадские старосты к своему князю.

Князь Василий сидел в горенке под образами, смотрел печально. Вдоль стен — бояре в нарядных шубах, в высоких бобровых шапках. Духовенство тут же, сотники из дружины.