Станислав Десятсков - Персонных дел мастер

Но Иоганн Бессер пожелал испытать чудное упоение боя. Он остался при штабе фельдмаршала.

— Щеголи ретировались, теперь нам начинать игру!— проворчал Шуленбург.— Скачите к французским наемникам, Востромисский, и поторопите их. Они еще не оградились рогатками!

Заглушая слова фельдмаршала, разом ударили шведские пушки.

«А у нас половина батарей еще тянется по дороге к Фрауштадту...»—тоскливо вспомнилось Шуленбургу.

Меж тем второй залп шведских орудий накрыл позицию саксонцев. У подножия холма взметнулись фонтаны из грязи, крови и снега.

— Бомбы!— любезно пояснил Гохмут поэту. Бессер с пониманием наклонил голову.

Вскоре выстрелы приблизились к самому подножию холма, стали долетать людские страшные крики, стоны раненых, ржание обезумевших лошадей. Вся долина затянулась пороховым дымом.

Шуленбург как ни в чем не бывало отдавал приказы обычным своим визгливым голосом, только его адъютант Гохмут чувствовал, как все более накаляется этот голос, и ему казалось, что фельдмаршал вот-вот сорвется и закричит. Его армия еще отбивала атаки, но шведы местами уже взломали саксонскую оборонную линию, отсекли правое крыло от центра и атаковали деревушку Рэнсдорф, собираясь отсечь и левое крыло, где стоял русский вспомогательный корпус.

— Рэнсдорф пал! — выкрикнул из порохового облака посыльный офицер, в порванном мундире, с черным от порохового дыма лицом.

— Дивизия генерала Неймана разгромлена и бежит к Брицену!

— А что русский корпус? — Шуленбург наклонился к офицеру, схватил за уздцы его лошадь. Лошадь успокоилась.

— Русские стоят как стена, господин фельдмаршал.

Они отбили все атаки, но теперь будут отрезаны от главных сил!

— Я и сам знаю, что они будут отрезаны! — сорвался Шуленбург.— Гохмут, скачите к русским и прикажите им всеми резервами атаковать Рэнсдорф. Отбейте Рэнсдорф, иначе все погибло!

Гохмут как мальчишка обрадовался этому поручению и, не дожидаясь конвоя, вскочил на коня и сломя голову поскакал с холма, растворился в пороховом дыму. Шуленбург посмотрел ему вслед с завистью. У этого мальчишки никаких забот...

И тут вдруг старый фельдмаршал уловил, что здесь, в центре, у подножия холма, где стояла бригада французских наемников, наступила странная тишина... Шведы здесь не атаковали, но и французы больше не стреляли. Шуленбург обернулся было, дабы послать проверить, что же случилось там, внизу, но не успел. Из порохового тумана к вершине холма повалила молчаливая толпа французских наемных солдат.

«Почему ежели они бегут от шведов в тыл, то бегут с ружьями наперевес?» — успел подумать Шуленбург и тут разглядел, что впереди французов, обнажив шпагу, бежит тот бывший шведский офицер, граф Линар. Линар карабкался по мокрому покатому склону холма удивительно проворно, бежал прямо на него, Шуленбурга, вытаскивая из-за пояса пистолет. И вдруг Шуленбург понял, что случилось самое страшное и этот француз бежит, чтобы забрать его, фельдмаршала, со всем штабом в плен.

— Ваше превосходительство, измена!— прохрипел за спиной кто-то из штабных офицеров. Но Шуленбург уже и сам заворачивал коня...

Генерал-майор прусской службы и кавалер прусского ордена Великодушия Гэртц проклинал тот день и час, когда принял, после ареста Паткуля, командование русским корпусом. Вместо того чтобы быть в одном лагере со шведскими непобедимыми викингами, он оказался на стороне заведомо проигравшей партии. Он видел уже, как бежала дивизия Неймана, как изменили французские наемники и был прорван центр саксонской позиции. В иных обстоятельствах давно следовало бы отдать приказ о ретираде, но Гэртц тянул с этим приказом. Чем дольше он размышлял, тем более очевидным представлялись ему выгоды измены. «Линар перебежал к шведам, и я перебегу к шведам. Но Линар привел им целую бригаду, а я перебегу в одиночку! Русские-то на измену не пойдут. А зачем шведам потребен генерал-одиночка? Другое дело, если я сдам им целый корпус!» — размышлял Гэртц и все тянул с приказом об отступлении, дожидаясь, пока шведы, выйдя из Рэнсдорфа, не перережут последней дороги для отступления русских войск, ведущей к Брицену.

— Господин генерал, прикажите атаковать шведа! — подскакал к Гэртцу Нелидов, стоящий со своими новгородцами в резерве.— Мои драгуны заждались, а шведская пехота из Рэнсдорфа заходит во фланг всему корпусу!

— Рано!— невозмутимо ответствовал красноносый пруссак.— Еще рано!— Он протянул чарку, которую держал в руке вместо шпаги, и услужливый адъютант долил водки.— Хотите, полковник?— предложил было Гэртц, но, столкнувшись с ледяным взглядом Нелидова, пожал плечами и выпил самолично.

И в эту минуту примчался Гохмут. По дороге за ним погнался разъезд шведских рейтар, но добрый конь вынес, и Гохмут был весел и возбужден, уйдя от погони.

— Фельдмаршал приказывает атаковать и отбить Рэнсдорф!— выкрикнул он Гэртцу.

— Но у меня в резерве только драгуны, поручик. Разве могут они в конном строю взять Рэнсдорф?

— Еще как могут!— бодро рассмеялся Нелидов. И добавил уже всерьез:—Для всего корпуса единое спасение — взять Рэнсдорф!

— Я запрещаю вам эту атаку, полковник!— срывающимся голосом закричал было Гэртц, но Нелидов отмахнулся от него, как от надоедливой мухи:

— Отныне я выполняю только приказы самого фельдмаршала, генерал!— И помчался к своим драгунам.

Гохмут подумал, откозырнул и поскакал вслед за Нелидовым.

Полковник Ниландского полка шведских гренадер граф Торстенстон медленно объезжал со своим штабом улицы Рэнсдорфа. Всюду — на улицах, дворах, в закоулках — мелькали синие мундиры его гренадер. Солдаты после штурма получали свою справедливую добычу. Сколько раз полковник наблюдал, как гренадеры набивают добром в саксонском обозе свои походные ранцы!

Все равно после боя, по неписаным правилам времен Густава Адольфа, половина добычи отойдет ему, полковнику Торстенстону.

— Эти саксонцы бежали так скоро, что бросили в обозе даже офицерских жен и солдатских маркитанток!— рассмеялся за его спиной кто-то из штабных.— Смотрите: наши гренадеры устроили настоящую облаву на слабый пол!

Навстречу Торстенстону и его штабу из-за горящего здания выскочила белокурая девушка. За нею — толпа гогочущих гренадер, распивших, должно быть, бочку гданьской водки. Солдатня сорвала с девушки шубку, платье, и теперь она бежала меж горящих зданий в одной рубашке, а сзади настигали гогочущие красные рты.

— Господин офицер, спасите!— Девушка прижалась к стремени, что-то лепетала о своем отце, капитане саксонской армии, убитом в самом начале сражения.

Набежавшая толпа полупьяных гренадер окружила их полукольцом. Торстенстон увидел напряженные злые лица своих солдат, чующих, что добыча ускользает от них. Но он, Торстенстон, всегда справедлив к своим солдатам. Он не хочет терять репутацию самого удачливого полковника у своих гренадер. Со всего размаха он ударил лошадь плетью, так что та взвилась, и девушка, поскользнувшись, упала...