Станислав Десятсков - Персонных дел мастер

Ехавший рядом с принцем впереди своего бывшего эскадрона невцев Роман зябко поводил плечами — тоненькая офицерская епанча не спасала от холода.

— Никак опять снег пойдет! Хлебни-ка для бодрости! — Подъехавший вплотную Кирилыч протянул ему свою заветную флягу.

— Разве ты перед походом не получил, как все, солдатскую чарку? — Роман столь строго взглянул на своего бывшего вахмистра, что фляга тут же исчезла в необъятных карманах Кирилыча. За спиной послышался сдержанный солдатский хохоток.

— Я вас!..— Кирилыч грозно обернулся к молодым солдатам, которых он натаскивал на нелегкой воинской службе так же, как когда-то Ренцель натаскивал Романа и Никиту.

«Где-то сейчас мой браток, единственный родич в этом мире! Неужто сгинул в чужеземных краях?» — нежданно мелькнула у Романа горькая мысль, но он тотчас отогнал ее, потому как был по-своему, по-воински суеверен и знал, что не стоит поминать костлявую перед боем. Тому были многие примеры.

«Цок, цок!» — цокали хорошо подкованными копытами драгунские лошади. «Тюк! тюк!» — тренькали плохо скрепленные вьюки у молодых драгун. «Кар! кар! кар!» — раскаркался над головами солдат старый ворон.

— Я тебя, окаянного! Щи сварю! — погрозил ворону карабином весельчак Афоня, но ворон не унимался.

— Вот вещун проклятый! — сердито пробурчал за спиной Романа Демид, старый драгун, переведенный к невцам из Новгородского полка вместе с Кирилычем и Афоней, дабы разбавить новый полк старыми вояками.

— А к чему, дяденька, он каркает-то? — с испуганным любопытством переспросил Демида молоденький драгун по кличке Суслик.

— К крови человеческой, вот к чему! — как ножом отрезал Демид и мрачно замолчал. В этом молчании все услышали, как тонко и надрывно стонут под ледяным ветром вершины высоченных елей, похожих в предрассветном белесом тумане на угрюмых лесных разбойников в тулупах.

— К черту! На этой карте ничего не разберешь! Дайте фонарь, капитан! — приказал Роману принц Дармштадтский. Вынырнувший из колонны вездесущий Кирилыч услужливо поднял над картой принца походный фонарь.

— Видите...— обращался принц по-немецки к своему первому адъютанту — немцу и к Роману,— На немецкой карте нет никакой поляны, меж тем разведка сейчас доложила, что перед нами за триста метров длинная поляна. Значит, врет или карта, или разведка! Я думаю,— на этот раз принц определенно обращался уже к своему первому адъютанту, — немецкая карта верна, а врет русская разведка, испугавшись шведских рейтар.

Откуда было знать немецкому принцу, что белорусские мужики еще прошлой осенью вырубили в лесу широкую просеку.

— На рысях, колонной, марш! — приказал принц и поскакал во главе колонны.

Роман пустил своего дончака вслед могучему бранденбуржцу принца. Широкий круп бранденбуржца и спас Романа от верной гибели, когда через триста метров перед ними вдруг открылась та самая обозначенная на карте поляна и гибельный залп шведской пехоты встретил выходивших из леса невских драгун.

— В атаку марш! марш! — крикнул Роман, выхватывая палаш и обскакивая завалившегося на бок бранденбуржца, придавившего при своем падении простреленного насквозь принца, нашедшего свою смерть на безвестной лесной поляне. Обернувшись к невским драгунам, Роман мельком увидел мучнистое от страха лицо адъютанта-немца, который пытался вытащить из-под коня тело принца, разинутые в крике рты Кирилыча, Афони и Демида, скачущих следом, а боле уже ничего не слышал, так как дали залп вторая, третья и четвертая линии шведской пехоты и дончак Романа пошел вдруг боком и стал падать, падать, падать...

Воздвигнутая по приказу многоопытного Левенгаупта шведская оборона была построена в глубину и состояла из трех позиций. На первой позиции, что проходила через выдвинутую вперед лесную поляну, были выстроены шесть гренадерских батальонов под командой графа Кнорринга.

— Даю вам шанс, генерал, отыграться за конфузию у Долгих Мхов! Смотрите, не упустите на сей раз русских драгун, бейте по ним сразу, как только голова колонны выйдет из леса!— напутствовал Левенгаупт графа и теперь с явным удовольствием видел, что на сей раз горделивый генерал-адъютант в точности выполнил его распоряжения. Правда, выходившие из леса русские драгуны рванулись было в атаку и даже потеснили поначалу центр гренадер, но фланги Кнорринга устояли.

Момент был удачный, и Левенгаупт тотчас бросил в атаку драгун Шлиппенбаха. Лихая дворянская конница ударила на невских драгун с фронта, с флангов невцы попали под огонь гренадер Кнорринга, и кончилось тем, что драгуны были опрокинуты на свою выходящую из леса пехоту. Отступавшие драгуны смешались с рядами строящихся в линию ингерманлапдцев. Шлиннен-бах на их плечах ворвался в центр русской позиции и захватил русскую батарею.

— Отменная атака!— Левенгаупт повернулся к Клинкострёму, шведскому дипломату, посланному из Стокгольма младшей сестрой короля Ульрикой Элеонорой с письмом в королевский лагерь и приставшему для пущего сбережения в Шклове к корпусу Левенгаупта.

Однако Клинкострём, человек штатский, сколько ни таращился в подзорную трубу, ничего не мог различить в густом пороховом дыму, смешавшемся с утренним туманом. Непонятно было, где свои, где чужие, поскольку бой от дороги переместился в лес, где все окончательно перемешалось: и русские драгуны и драгуны Шлиппенбаха, ингерманландцы и гренадеры Кнорринга.

— А эвон и царский павлин, Меншиков! — указал Левенгаупт, и вот царского любимца Клинкострём, точно, увидел. В пурпурном, развевающемся на ветру плаще, Меншиков вел в конном строю в помощь ингерманланд-цам и невцам сибирских драгун.

Из леса драгуны могли выйти только густой колонной, а меж тем шведы успели завернуть русские пушки и ударили в упор картечью. Под Меншиковым упала лошадь, драгуны попятились, и Левенгаупту было ясно, что нужен последний натиск, чтобы загнать колонну Меншикова в лес.

Но в этот момент его адъютант, обернувшись влево, вдруг тревожно воскликнул:

— На проселке русские, мой генерал!

Левенгаупт, однако, уже и сам ясно видел, что в полутора верстах от поля баталии, по заброшенной дороге, не прикрытой шведами, из леса выходит и спешивается конная русская пехота.

— Разведка доносила, что та дорога в слякоть совсем непроходима!— сердито бросил Левенгаупт своему адъютанту. Меж тем тысячи зеленых фигурок все выходили, выходили и выходили из леса.

«Впрочем, пока они разберутся и построят правильную линию, здесь все будет кончено!— подумал Левенгаупт.— А затем я заверну драгун Шлиппенбаха и гренадер Кнорринга на нового неприятеля. Дайте мне только час, один час...»

Но русский генерал не дал шведам этого часа. К своему немалому удивлению, шведский командующий увидел, что, так и не выстроив правильный строй, который полагался линейной тактикой, выходящая из леса пехота русских попросту густой толпой повалила выручать попавшую в беду колонну Меншикова.