Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка

Эрмин запнулась, и на лице ее появилось странное выражение. На крики прибежали Мирей и Селестен. Они замерли на пороге. У них на глазах девушка упала на кровать, к ногам своей матери.

— Моя дорогая девочка потеряла сознание! — закричала Лора. — Прошу, помогите! Нужна нюхательная соль, уксус! Скорее же, скорее!

Экономка отправила садовника на первый этаж за водкой. Одного глотка было достаточно, чтобы привести Эрмин в сознание. Придя в себя, она поняла, что прижимается щекой к материнской груди.

— Крошка моя, милая моя девочка, я ничего не сказала, чтобы тебя не расстраивать, — прошептала Лора, увидев, что Эрмин очнулась. — Прости меня, мы были так счастливы. Я не осмелилась сказать.

Девушка страдала слишком сильно, чтобы оттолкнуть ее от себя. Несмотря ни на что, ласки и поцелуи Лоры приносили успокоение.

Эрмин разрыдалась, и эти слезы понемногу освободили ее от невыносимого ощущения удушья.

— Оставьте нас вдвоем, Мирей, — попросила Лора.

Она держала Эрмин в своих объятиях, пока та плакала — плакала целый час. За это время они не проронили ни слова.

— Прости меня, — повторила наконец Лора. — Поставь себя на мое место. Ты была так уверена, что он твой идеальный избранник, ты так сильно его любила. Дорогая, ты еще очень молода, и перед тобой открыты все двери. Мне очень жаль бедного юношу, но однажды ты снова сможешь полюбить.

Эрмин отрицательно помотала головой и заплакала еще сильнее. Несмотря на гнев, который она все еще испытывала к матери, и силу своего горя, она не могла от нее оторваться.

— Это ужасно, — всхлипывая, пробормотала девушка. — Я его ждала, ты ведь знаешь, с конца июня. Я его ждала… Почему ты ничего не сказала? Почему? Каждый вечер ты ломала комедию, когда я возвращалась с луга, что возле мельницы Уэлле, и спрашивала, пришел ли Тошан. Зачем ты это делала?

Лора вытерла мокрые щеки дочери своим платочком.

— Это была моя ошибка, — признала она. — Я боялась, что ты будешь страдать так, как сейчас. Боялась, что не смогу тебя утешить. Но есть еще одна причина…

— Какая? — У Эрмин перехватило дыхание.

— Этот пожар случился очень далеко. В статье упоминается Клеман Дельбо, но не Тошан Дельбо. Может, речь идет о человеке, носящем такое же имя. Я сказала себе, что не стоит причинять тебе такую боль. Лучше дождаться конца лета. Что, если Тошан все-таки придет на встречу?

Девушка высвободилась из материнских объятий. Сидя на краю кровати, она погрузилась в раздумья.

— Мама, разве я не говорила тебе, что второе имя Тошана — Клеман?

— Да, однажды вечером ты мне это сказала. Но кто знает, о каком Клемане упоминалось в газете? Прошу тебя, помни, надежда может обмануть…

Эрмин встала. Она дрожала всем телом.

— Я позвоню в эту компанию в Абитиби! — воскликнула она. — Должен найтись хоть кто-нибудь, кто сможет сказать мне, как выглядел тот Клеман Дельбо, какого он был возраста…

Лора поднесла руку ко лбу. Мигрень усиливалась.

— Делай как знаешь, дорогая, но сначала тебе следует взять себя в руки. У тебя дрожит голос.

— А у кого на моем месте он бы не дрожал? Я сомневалась в чувствах Тошана, думала, что он посмеялся надо мной, а он умер! Сгорел заживо! Я всегда боялась огня. Боль наверняка была адской…

Девушка пошатнулась. Она представила, как языки пламени лижут красивое лицо ее возлюбленного. Испустив долгий ужасающий крик, она стала ногтями раздирать себе лицо, бить себя по груди и по животу.

— Дорогая, перестань! — вскричала Лора, которая совершенно потеряла контроль над происходящим. — На помощь! На помощь! Мирей! Селестен!

Слуги моментально влетели в комнату: они стояли в коридоре и ждали, чем закончится дело.

— Нужно дать ей пощечину, мадам, — посоветовала экономка. — Это единственный способ остановить истерику. У девочки сдали нервы.

— Я не смогу, — плача, сказала Лора, обнимая Эрмин за талию.

Селестен сильно ударил девушку по щеке. Та замерла с широко раскрытыми глазами, потом с жалобным стоном снова потеряла сознание.

Дом Лоры, четыре дня спустя

Лора практически не отходила от постели Эрмин, которая медленно оправлялась после нервного срыва. В тот же вечер из Роберваля прибыл доктор Демиль и прописал несчастной снотворное. Мирей загораживала собой двери каждый раз, когда кто-то из Маруа приходил справиться о здоровье девушки. Экономка была в курсе произошедшего и по просьбе хозяйки дома придумала историю с солнечным ударом.

— Моя дочь дожидалась возвращения молодого человека, которого считала своим женихом, — объяснила ей Лора. — Велика вероятность, что он погиб во время пожара. Я скрыла от нее то, что узнала, и теперь сожалею об этом. Не думала, что она так отреагирует на печальное известие, ведь она не видела его больше года… Элизабет и Жозеф Маруа ничего не знают об этой любви, поэтому не стоит предавать историю огласке.

— Хорошо, мадам, — тихо сказала Мирей. — Я буду нема как могила.

Тем самым Мирей продемонстрировала качество, присущее всем хорошим слугам — умение подчиняться любой прихоти хозяина…

Ханс Цале получил от Лоры короткое письмо, которым она уведомила его о болезни девушки и о том, что ему лучше пока не приезжать в Валь-Жальбер. Пианист не последовал этому совету. На четвертый день он явился и вошел в дом, несмотря на протесты экономки.

— Славная моя Мирей, я хочу поддержать Лору и преподнести розы Эрмин, — объявил он, оказавшись в вестибюле.

— Предупреждаю вас, месье, что мадам рассердится…

Экономка ошибалась. Лора встретила музыканта с очевидной радостью. Она нуждалась в друге, с которым можно было бы просто поговорить.

Ханс начал с извинений:

— Не сердитесь на меня, прошу вас. Я был серьезно обеспокоен.

— И не без причины, — сказала Лора. — Идемте! Мы можем вместе посидеть у постели моей дочери.

Цветы она положила на ночной столику кровати девушки. Из-за жары они почти завяли, но все еще испускали пьянящий аромат. Ханс с беспокойством смотрел на худенькое лицо Эрмин, окруженное подушками. Ее кожа показалась ему восковой.

— Насколько это серьезно? — шепотом спросил он. — Может быть, нужно отвезти ее в больницу, в Роберваль? Я не ожидал увидеть ее такой слабой. Мой автомобиль в вашем распоряжении.

— Мой дорогой Ханс, неужели вы забыли, что я тоже купила автомобиль? — проговорила Лора. — Селестен прекрасно водит. Но Эрмин вне опасности. Она спит под действием успокоительного. Сказать вам правду, девочка пережила эмоциональный шок.

Они сели рядышком у изголовья девушки, похожей на надгробный памятник в виде лежащей фигуры, чьи бесстрастные черты изваяны в камне. Ханс не мог отвести глаз от той, которую обожал.

— Я ничего не понимаю, — признался он. — В этом доме я всегда видел ее оживленной, радостной, улыбающейся. Хотя нет, в последние недели она казалась мне грустной.